До тех пор, пока условия благоприятствуют – пока предложение труда меньше спроса или спрос на товары больше предложения – Рабочие Союзы могут сделать и делают много хорошего для своих членов путем поддержания хороших заработков, выгодных часов и здоровых условий, при которых приходится работать. Однако было бы ошибкой судить о будущем на основании происходящего в прошлом и полагаться на Союзы, пытаясь подменить законы спроса и предложения. Пусть труд высматривает свою единственную надежду, Господа, не опираясь на человеческое плечо.

Неизбежность для всех Закона Спроса и Предложения

Мы убедились, что нынешняя основа бизнеса (для больших и малых, для богатых и бедных) лишена любви, сокрушительна, самолюбива. Производимые товары продаются по таким высоким ценам, какие производители и продавцы способны установить для них, и покупаются людьми по таким низким ценам, по которым их можно найти. Вопрос реальной стоимости редко даже обсуждается, разве что из самолюбивых побуждений. Зерно и фермерская продукция продаются по такой высокой цене, какую фермер способен установить, и покупаются потребителями по таким низким ценам, каких можно добиться. Труд и умение похоже продаются по возможно высоким ценам, установленным их владельцами, и покупаются фермерами, торговцами и производителями по столь низким ценам, по которым они могут получить то, что им нужно.

Функционирование этого “Закона Спроса и Предложения” – абсолютно: никто не может изменить его, никто не может проигнорировать его полностью и одновременно жить при нынешних общественных условиях. Предположим, для примера, что фермер скажет: “Я брошу вызов этому закону, который сегодня руководит миром. Цена пшеницы за бушель составляет шестьдесят центов, а я обязан продать ее по доллару за бушель, чтобы должным образом возместить вложенный мною труд и труд тех, кого я нанимаю. Я не буду продавать своей пшеницы дешевле доллара за бушель”. В результате его пшеница сгниет, его семья будет нуждаться в одежде, его наемные рабочие будут лишены своего заработке по его прихоти, а человек, у которого он одолжил денег, не потерпит его неумения выполнить свои обязательства, и продаст его ферму, пшеницу и все остальное в счет долга.

Или, предположим, все произойдет по-иному. Предположим, фермер скажет: “Сейчас я плачу моим помощникам по ферме тридцать долларов в месяц; но я узнал, что в близлежащем городке механики, работающие отнюдь не тяжелее и меньше часов, получают от пятидесяти до ста долларов в месяц. Поэтому я решил, что отныне и на протяжении всего года у меня будут работать по восемь часов ежедневно и получать шестьдесят долларов платы в месяц”. Что получится от такой попытки проигнорировать закон спроса и предложения? Вероятно, он вскоре окажется в долгах. Действительно, если б все фермеры в Соединенных Штатах платили те же деньги и все продавали по одинаковой цене, можно было бы так сделать, но в конце сезона элеваторы были бы полны пшеницы, потому что Европа покупала бы где-то в ином месте. И что дальше? Новости понеслись по телеграфу в Индию, Россию и Южную Америку, и производители зерна везли бы свою пшеницу сюда, ломая так называемые Фермерские Обязательства и снабжая нищих дешевым хлебом. Очевидно такое положение, если бы его удалось достичь, не продолжалось бы больше года.

Этот же закон нынешнего общественного строя – Закон Спроса и Предложения – одинаково контролирует всякий другой продукт человеческого труда или умения, меняясь, в зависимости от обстоятельств.

В этой Большой Республике условия благоприятствовали большому спросу, высоким заработкам и хорошим прибылям благодаря протекционистскому тарифу в защиту от конкуренции в Европе. Такая тенденция способствовала наплыву денег с Европы для инвестирования здесь – по причине больших прибылей. Иностранный труд и ремесло прибыли сюда также ради лучшей заработной платы, чем та, которую можно было получить дома. Но это было функционирование того же Закона Спроса и Предложения. А миллионы денег для инвестиций в технику и железные дороги, а также для предоставления людям жилища и предметов жизненной необходимости сделали ее по уровню процветания самой известной страной в мире. Но величие этого процветания проходит и мы катимся вниз. Этому ничто не может воспрепятствовать за исключением войны или иных бед в других цивилизованных народах, что на время переместит мировой бизнес в страны, где имеется спокойствие. Война между Китаем и Японией только частично ослабила давление – не только путем закупок воюющими сторонами вооружения и амуниции, но также как результат уплаты Китаем компенсации Японии, которая в свою очередь была потрачена японцами на боевые корабли, построенные в разных странах – преимущественно в Великобритании. Осознание того, что Япония является сегодня “морской державой”, заставило правительства Европы и Соединенных Штатов увеличить свои морские вооружения. Ничто не может быть более близоруким, чем недавний массовый митинг рабочих в Нью-Йорке в знак протеста против дальнейших расходов Соединенных Штатов на морские и сухопутные военные нужды. Они должны понимать, что такие расходы помогают удерживать трудовую занятость. Как бы мы ни были против войны, мы также против голодания людей из-за недостатка занятости и против риска большей опасности возникновения войны. Пускай мировые долги превратятся в долговые обязательства. В приближающемся великом времени скорби эти обязательства будут столь же хороши, как золото и серебро (Иез. 7: 19; Соф. 1: 18).

Многим понятно, что конкуренция является опасностью: наконец-то “Билль о запрещении въезда китайцев в страну” стал законом, приостанавливая не только иммиграцию миллионов китайцев, но и предвидя высылку из этой страны всех, которые не стали ее гражданами. Чтобы остановить иммиграцию из Европы, был принят закон, запрещающий поселение тех эмигрантов, которые не умеют читать на том или ином языке и т.д. Многим понятно, что под законом спроса и предложения труд вскоре будет на одном общем уровне по всему миру, и они хотят предотвратить, насколько это возможно, и как долго это возможно, обесценивание труда в Соединенных Штатах до европейского или азиатского уровня.

Другие стремятся узаконить определенное средство – проголосовать, чтобы производители платили большую заработную плату и продавали свою продукцию только немного дороже себестоимости. Они забывают, что Капитал, если он не приносит пользы здесь, перейдет где-то в другое место строить, нанимать и производить, – где условия благоприятны, где заработная плата ниже или цены привлекательнее.

Однако при нынешних условиях вид ближайшего будущего выглядит еще мрачнее – если взглянуть на данный предмет шире. Закон Спроса и Предложения руководит Капиталом, а также Трудом. Капитал и Труд одинаково стремятся быть выгодно нанятыми. К тому же Капитал афиширует себя, и он нужен везде во всем мире. Однако Капитал и Труд следуют противоположными путями и руководствуются противоположными условиями. Квалифицированный труд ищет места, где заработная плата самая высокая; Капитал ищет регионы, где заработки самые низкие, чтобы тем самым обеспечить себе более высокие прибыли.

Техника послужила Капиталу самым любезным образом и по-прежнему служит верно; тем не менее за увеличением Капитала и умножением техники следует “перепроизводство”, то есть производится больше, чем можно с выгодой продать; вслед идет конкуренция, более низкие цены и незначительные прибыли. Это естественным образом ведет к созданию объединений для поддержания цен и прибылей, именуемых трестами. Но вряд ли существует возможность долго их поддерживать, разве что в наличии имеются патентованные товары или изделия, выпуск которых весьма ограничен, или товары, поощряемые законодательством, которое рано или поздно будет изменено.

Ужасающая перспектива иностранной промышленной конкуренции

И вот в этот момент открывается новое поле для предпринимательства и Капитала, но не для Труда. Япония и Китай пробуждаются от сна столетий для Западной цивилизации – чтобы оценить пар, электричество, машины и современные изобретения в общем. Мы должны помнить, что население Японии приблизительно сопоставимо с населением Великобритании, а население Китая в пять раз больше населения Соединенных Штатов. Помните также, что эти миллионы – не дикари, а люди, которые, как правило, умеют читать и писать на своем собственном языке, и что их цивилизация, хотя и другая, намного древнее европейской – что они были цивилизованными, производили китайский фарфор и товары из шелка в то время, когда Великобритания была населена дикарями. Поэтому не следует удивляться, когда мы слышим, что Капитал ищет проникновения в Китай и особенно в Японию – чтобы строить там железные дороги, ввозить туда технику, сооружать там большие производственные предприятия с целью использовать мастерство, активность, трудолюбие, терпеливость и послушность тех миллионов людей, которые привыкли к тяжелому труду и бережливости.

Капитал видит большие возможности в землях, где работу можно получить за десять-пятнадцать центов в день на каждого нанимаемого – принятую без ропота и с благодарностью. Значительный капитал уже переместился в Японию и еще больше ждет концессий в Китае. Разве непонятно, что потребуется только короткий отрезок в несколько лет, чтобы привести весь мир производителей к конкуренции с этими миллионами уже опытных и готовых учиться людей? Если нынешние заработки в Европе оказываются недостаточными; если мы считаем, исходя из некогда щедрых заработков в Соединенных Штатах и преобладающих здесь экстравагантных (по сравнению с Европой и Азией) идей и привычек, нынешние заработки “подачками для голодающих” (хотя они по-прежнему вдвое выше того, что платят в Европе, и в восемь раз выше того, что платят в Азии), то сколь плачевным будет положение труда по всему цивилизованному миру еще через тридцать лет изобретательства и строительства сберегающей труд техники, и после того, как весь труд в мире войдет в непосредственную конкуренцию с дешевым трудом Дальнего Востока? Это будет не только пятнадцать центов платы в день, но еще и шесть человек на каждое место даже при таком скудном жаловании. Общественная пресса несколько лет тому назад рассказала о перемещении хлопкопрядильной фабрики из Коннектикут в Японию, и с тех пор другие производства перебрались туда же с намерением обеспечить себе пространство дешевого труда и, как следствие, значительно большие прибыли.

Германский император, очевидно, понял приближение этой “промышленной войны”. Он символически представил ее на знаменитой картине, нарисованной одним художником под его руководством и преподнесенной царю России. Картина показывает народы Европы под видом женских фигур, облеченных во всеоружие и стоящих во свете, который сияет над ними от креста в небе и в направлении фигуры ангела, представляющего Михаила, который смотрит на черное облако, поднимающееся со стороны Китая. Облако движется на них, и при сверкающих молниях обнаруживаются ужасные образы и лица. Внизу картины имеются слова: “Народы Европы! Объединитесь на защиту вашей Веры и ваших Жилищ”.

Желтый человек с белыми деньгами

Нижеприведенное взято из компетентной статьи в “Journal of the Imperial Colonial Institute” (на английском языке) м-ра Вайтхеда, члена Законодательного Совета, Гонг Конг, Китай. Он сказал:
“Пока китайцы только начали строительство прядильных и ткацких фабрик. На реке Янцзы в окрестностях Шанхая уже работает около пяти фабрик, а другие находятся в процессе строительства. Подсчитано, что они будут иметь около 200 000 веретен, и некоторые из них уже начали работать. Вложенный капитал полностью местный, и, вместе с восстановлением мира в этих регионах, практически нет, при условии честного, умелого руководства, ограничений на распространение и развитие отраслей промышленности в восточных странах – пока существует наша нынешняя монетарная система”.

Продолжая сказанное, приводим содержание депеши, направленной в Вашингтон еще в 1896 году, и содержащей отчет генерального консула Джернигена, находящегося в Шанхае, Китай, правительству о том, что хлопковая промышленность здесь получает большой интерес; что с 1890 года введены в действие и процветают фабрики по переработке хлопка; что запущена в действие фабрика по переработке семян хлопка, и что в Китае площади, пригодные для выращивания хлопка, почти столь же безграничны, как предложение очень дешевого труда, “и не может быть сомнения, что Китай вскоре будет одной из самых больших стран производителей хлопка в мире”.

М-р Вайтхед, обсуждая войну 1894 года между Китаем и Японией, утверждает, что в ней покоилась главная надежда китайского промышленного возрождения. Он продолжает:
“Последствия нынешней войны могут помочь освободить китайский народ от мандариновых сетей. Известно, что китайские минеральные и другие ресурсы огромны; в то же время китайцы имеют миллионы акров земли, превосходно приспособленных для выращивания хлопка, который, хотя имеет коротковатые волокна, подходит для смешивания с другими сортами. В декабре 1893 года на реке Шанхай в одно время находилось не менее пяти океанских пароходов, грузящих выращенный в Китае хлопок для транспортировки в Японию, чтобы там, на японских фабриках и руками японцев, превратить его в пряжу и ткань. Японцы сегодня импортируют для своих фабрик хлопок прямо из Америки и других мест. Если, после столь ужасного пробуждения, Китай, с его тремя сотнями миллионов чрезвычайно трудолюбивых людей, откроет свои обширные провинции внутри страны путем прокладки железных дорог, свои речные пути для парового судоходства, и свои неограниченные ресурсы для разработки, то последствия даже невозможно себе представить. Это будет означать открытие практически нового полушария, густо населенного трудолюбивыми народами, имеющими в изобилии сельскохозяйственные, минеральные и другие ресурсы. Но если не останавливаться на открытии Китая, что, как можем разумно полагать, станет одним из последствий нынешней войны, сделавшись пользой для английских производителей (если не произойдут перемены, к тому же вскоре, в нашем денежном законодательстве), то Небесная Империя, которая была ареной столь многих наших промышленных побед, будет всего лишь полем нашего самого большого поражения”.

Когда м-р Вайтхед говорит о “поражении”, он излагает свое чисто капиталистическое видение – истинное “поражение” английского труда будет еще более тяжелым. Продолжая, он обращает взгляд к Японии:
“Сегодня окрестности Осаки и Киото являются достойной изумления демонстрацией производственной активности. За очень короткий период времени здесь появилось, при поддержке по крайней мере двадцати миллионов долларов – полностью из местного капитала, не менее пятидесяти девяти хлопкопрядильных и ткацких фабрик. У них имеется в наличии сейчас 770 874 веретена, и в мае компетентные специалисты подсчитали, что ежегодный выпуск пряжи этими фабриками составил свыше 500 000 тюков стоимостью приблизительно сорок миллионов долларов или четыре миллиона фунтов стерлингов по нынешнему курсу. Короче говоря, японские отрасли промышленности, не только прядильная и ткацкая, но и все другие виды, движутся семимильными шагами. Они уже довели свой успех до уровня, при котором могут в значительной мере пренебречь британской промышленной конкуренцией”.

Затем м-р Вайтхед продолжает показывать, что капиталисты Европы и Соединенных Штатов, изъяв из обращения серебро, почти удвоили стоимость золота, и это почти удваивает преимущество Китая и Японии. Он говорит:
“Позвольте мне продемонстрировать, что серебро будет по-прежнему нанимать одинаковое количество Восточного труда, как делало это двадцать или тридцать лет тому назад. Поэтому несоответствие нашего денежного стандарта позволяет европейским странам нанимать сегодня по крайней мере на сто процентов больше труда за определенное количество золота, чем они могли это делать двадцать пять лет назад. Чтобы сделать это важное утверждение полностью понятным, позвольте мне привести следующий пример. В 1870 году десять рупий равнялись одному соверену при общем золотом и серебряном стандарте, и были дневной платой для десяти человек. Сегодня один соверен – это почти двадцать рупий, так что за двадцать рупий можно нанять сорок человек на один день вместо двадцати человек в 1870 году. Очевидно, что с такой неплатежеспособностью британский труд не способен состязаться.

В восточных странах серебром по-прежнему платят за то же количество труда, что и раньше. Однако, измеряемое ныне золотом, серебро стоит меньше половины золота, которому оно до этого равнялось. Возьмем для примера количество труда, которое можно было нанять в Англии двадцать лет назад, предположим, за восемь шиллингов. Сегодня в Англии платят восемь шиллингов (но не больше) за тот же труд, что и раньше, заработки почти те же, и по нашему закону они имеют абсолютно ту же денежную стоимость, что и прежде, хотя их металлосодержащая стоимость, по тому, как ценится золото, снизилась менее, чем до шести пенсов. Два доллара полностью отвечают старым долларам, за них можно нанять то же количество труда, что и раньше (но не больше), однако при нынешней цене золота они равны только четырем шиллингам. Поэтому сегодня в Азии можно нанять столько труда за четыре наших шиллинга или их эквивалент в серебре, сколько можно было нанять двадцать лет назад за восемь шиллингов или их тогдашний эквивалент в серебре. Стоимость труда на Востоке, удешевленная таким образом приблизительно на пятьдесят пять процентов в золотых деньгах по сравнению с тем, что было раньше, может позволить на изготовление товаров и изделий значительно более дешевых, чем в странах с золотым стандартом. Поэтому, если наше денежное законодательство не будет улучшено, если британский труд не будет готов одобрить значительное сокращение заработков, британские промышленные производители будут вынуждены покинуть британские берега, потому что их товары будут вытеснены промышленной продукцией стран с серебряным стандартом”.

М-р Вайтхед мог бы с полной уверенностью добавить, что вскоре страны с серебряным стандартом будут не только готовы обеспечить свои собственные нужды, но смогут вторгнуться в страны с золотым стандартом. Например, Япония могла бы продавать товары в Англию по ценам на треть ниже, чем принято в Японии. Затем, обменивая полученные золотые деньги на серебряные, она могла бы увозить домой большие прибыли. Таким образом американские и европейские механики будут вынуждены не только конкурировать с дешевым и упорным азиатским трудом и умением, но и вдобавок окажутся в невыгодном конкурентном положении по причине разницы между золотым и серебряным стандартами во время финансового обмена.

Комментируя лекцию м-ра Вайтхеда, “Daily Chronicle” (Лондон) обратила внимание на факт, что Индия уже вытеснила в большой мере английскую торговлю из производства хлопка. В ней говорилось:
“Лекция уваж. Т.Г. Вайтхеда вчера вечером в “Colonial Institute” привлекла внимание к некоторым удивительным цифрам, имеющим отношение к нашей восточной торговле. Факт, что на протяжении последних четырех лет наш экспорт характеризуется спадом в размере 54 000 000 фунтов стерлингов, к сожалению абсолютно не оспорим. Доходы шестидесяти семи хлопкопрядильных компаний Ланкашира в 1894 году дают совокупный отрицательный баланс в размере 411 000 фунтов стерлингов. По сравнению в этим рост экспорта индийской пряжи и полуфабрикатов в Японию был просто колоссальным, и хлопкопрядильные фабрики в Хиого, Япония, получили в 1891 году прибыль в среднем в размере семнадцати процентов. Сэр Томас Саузерленд сказал, что в скором времени “Peninsular and Oriental Company” может вести строительство своих кораблей на Янцзы, и м-р Вайтхед верит, что восточные страны вскоре будут составлять конкуренцию на европейских рынках. Как бы мы ни расходились во мнении насчет предлагаемых средств, высказывания, наподобие тех, которые исходят из уст специалистов, дают пищу для серьезных размышлений”.

Немецкая газета “Tageblatt” (Берлин) внимательно разобралась в вопросе решающей победы Японии над Китаем и была удивлена полученными сведениями. Она провозгласила графа Ито, японского премьер-министра, вторым Бисмарком, а японцев – как правило, вполне цивилизованными. В завершение было дано весьма важное примечание относительно промышленной войны, о которой мы ведем речь, словами:
“Граф Ито проявляет большую заинтересованность промышленным развитием своей родины. Он уверен, что большинство иностранцев недооценивает шансы Японии в международной борьбе за промышленное господство. Японские женщины, считает он, не уступают мужчинам в каждой сфере труда и удваивают производительность труда своего народа”.

Редактор “Economiste Francais” (Париж), приводя комментарий о Японии и положении ее дел, многозначительно говорит:
“Мир вступил в новый этап. Европейцы вынуждены считаться с новыми факторами цивилизации. Державы обязаны прекратить взаимные склоки и выступить объединенным фронтом; они должны помнить, что отныне сотни миллионов человек на Дальнем Востоке – сдержанных, тяжело работающих и находчивых трудящихся – будут нашими конкурентами”.

М-р Джордж Джеймисон, британский Генеральный Консул в Шанхае, Китай, писал по поводу восточной конкуренции, показывая, что демонетизация и обесценение серебра, оставляя при этом золото денежным стандартом в цивилизованных землях, является еще одним вопросом, угнетающим Труд и приносящим пользу Капиталу. Он сказал:

“Все изменилось с постепенным ростом стоимости в золоте по сравнению со стоимостью в серебре. Английские товары настолько подорожали своей стоимостью в серебре, что Восток был вынужден позаботиться о себе, и падение в стоимости белого металла настолько помогло Востоку в делах, что он не только обеспечил себя в достаточной мере, но и способен экспортировать товары с собственной пользой. Рост стоимости в золоте удвоил цены в серебре английских товаров на Востоке и сделал их использование почти невозможным, тогда как падение стоимости в серебре понизило почти наполовину цену в золоте восточных товаров в странах, пользующихся золотом, и спрос на них постоянно увеличивается. Условия столь неравны, что кажется невозможным вести борьбу долгое время. Это, пожалуй, то же самое, что воспрепятствовать чемпиону, предоставив его сопернику фору в половину дистанции.

Невозможность для европейцев конкурировать в открытую с Востоком была доказана в Америке. Там китайцы своими низкими заработками настолько монополизировали труд, что их следовало изгнать из страны, иначе европейским рабочим пришлось бы голодать или убираться самим. Но европейским странам угрожает не рабочий как таковой, как, скажем, угрожал американцам (ведь он знал стоимость труда в Европе и мог узнать, понять, сколько он сам должен заработать), а результаты этого труда, полученные при восточных заработках. Кроме того, было бы довольно легко отказаться нанимать восточного рабочего делать вашу работу, в то время как трудно отказаться покупать сделанные им товары, особенно, если они лучшего качества и дешевле в цене. Искушение покупать их становится тем больше, чем меньше денег зарабатывает британский рабочий. Он все более расположен к этому и отказывается покупать товары собственного производства, которые дороже. Лучше всего тем странам, которые защищены. Они могут облагать товары с Востока большей пошлиной и тем самым предотвратить наводнение ими собственных рынков. Но у Англии с ее свободной торговлей нет никакой защиты, и основная тяжесть упадет на ее рабочих. Это бедствие становится все более значительным. Каждый фартинг возросшей цены золота по сравнению с ценой серебра делает английские товары на Востоке на один процент дороже, тогда как каждый фартинг удешевления в цене серебра делает восточные товары на один процент дешевле в странах, пользующихся золотом. Эти новые виды производства очень быстро развиваются в Японии, и то, что происходит там, может быть сделано и будет сделано в Китае, Индии и других местах. Наладив однажды дела, Восток будет держаться их вопреки всякому противодействию, и если быстро не найти какое-то средство, чтобы изменить мировую денежную систему, их товары широко распространятся по всему миру и погубят британскую промышленность, принося невиданное бедствие для тысяч и тысяч работающих”.

М-р Лафкаидо Герн, который несколько лет работал учителем в Японии, в статье в “Atlantic Monthly” (октябрь 1895 года) обратил внимание, что одна из причин, почему японская конкуренция столь очевидна, состоит в том, что бедные могут жить, передвигаться и вести свое существование (согласно их понятиям о том, что такое уют) безбедно, почти без издержек. Он объясняет, что японские города состоят из домов из ила, бамбука и бумаги, построенных за пять дней и предназначенных стоять, при бесконечных починках, лишь до тех пор, пока их владельцы не пожелают поменять свое местожительство. Фактически, в Японии нет больших строений, за исключением нескольких громадных крепостей, построенных вельможами во времена господства феодализма. Современные фабрики в Японии, каким бы крупным ни был их бизнес и какими бы привлекательными и дорогостоящими ни были их изделия, – это всего лишь продолговатые лачуги. Да и сами храмы здесь следует, согласно древнему обычаю, разбирать на мелкие части каждые двадцать лет и раздавать паломникам. Японский рабочий никогда не засиживается на одном месте и не хочет этого делать. Если у него есть какой-нибудь повод поменять местожительство, он тут же его меняет. При этом он разбирает свой дом – хижину из бумаги и ила, весьма живописную и опрятную, – укладывает свои пожитки себе не плечи, говорит своей жене и семье следовать за ним и отправляется в трудный путь легким шагом и с легким сердцем к своему отдаленному месту предназначения (возможно даже за пятьсот миль), где по прибытии и расходовании, по крайней мере, 5 шиллингов (1, 22 дол.) он тотчас строит для себя дом, который стоит дополнительно несколько шиллингов, и с этого времени опять считается уважаемым и ответственным гражданином. Говорит м-р Герн:

“Вся Япония всегда находится таким образом в постоянном движении, и перемены считаются гением японской цивилизации. В огромной мировой промышленной конкуренции подвижность является секретом японской силы. Рабочий, не задумываясь, переносит свое жилище к месту, где он больше всего нужен. Фабрика может переехать за какую-то неделю, а ремесленник – за полдня. Нет никакого багажа для перевозки, практически нечего строить, и не нужны никакие средства – разве что немного мелочи на дорогу.

В Японии обычный человек из народа – умелый труженик, способный без особых усилий сбить цену любому ремесленнику с Запада в том же производстве, – остается успешно независимым одинаково от сапожника и портного. Его ступни выглядят всегда хорошо, его тело – здорово, а сердце – свободно. Если он пожелает путешествовать тысячу миль, то может снарядиться в путь за пять минут. Все его снаряжение не будет стоить и семидесяти пяти центов, а все его вещи можно поместить в носовом платке. За десять долларов он может путешествовать, не имея работы, целый год, или может путешествовать исключительно за счет своего умения трудиться или как паломник. Вы скажете, что на это способен всякий дикарь. Да, но не всякий цивилизованный человек, а японец был высоко цивилизованным человеком, по крайней мере, тысячу лет. Вот откуда его нынешняя способность угрожать западным производителям”.

Комментируя вышесказанное, Лондонский “Spectator” говорит:
“Это заслуживающая большого внимания заметка, и мы искренне признаем, как признавали всегда, что японская конкуренция – весьма опасная вещь, которая однажды может глубоко повлиять на все условия европейской промышленной цивилизации”.

Характер конкуренции, которую следует ожидать с этой стороны, можно увидеть из следующих слов, появившихся в “Literary Digest” на тему:

“Условия труда в Японии”

“Япония сделала удивительный прогресс в развитии своих отраслей промышленности. Это в немалой степени происходит благодаря уму и старанию ее тружеников, которые нередко работают без жалоб по четырнадцать часов в день. К сожалению, их обязательностью в большой мере злоупотребляют работодатели, единственная цель которых, как кажется, в том, чтобы преодолеть иностранную конкуренцию. Особенно это заметно на предприятиях по переработке хлопка, которые нанимают большое число рабочих рук. Статья в “Echo”, Берлин, описывает, каким образом работают японские фабрики”.

“Обычно работа начинается в 6 часов утра, однако рабочие готовы прийти в любое время и не сетуют, если им велят явиться в 4 часа утра. Заработки неимоверно низкие. Даже в самых больших промышленных центрах ткачи и прядильщики имеют в среднем только пятнадцать центов в день; женщины получают всего шесть центов. Первые фабрики были построены правительством, которое затем превратило их в акционерные компании. Наиболее преуспевающей отраслью является производство товаров из хлопка. Отдельное предприятие, скажем, в Канегафучи, нанимает 2 100 мужчин и 3 700 женщин. Они распределены по ночным и дневным сменам и прерывают свою двенадцатичасовую работу только на сорок минут – для приема пищи. Вблизи предприятия находится сдаваемое жилье, где рабочие могут также поесть за цену в неполных полтора цента. На прядильных фабриках Осаки ситуация похожая. Все эти предприятия имеют отличную английскую технику, работа идет непрерывно день и ночь, отчего имеются большие дивиденды. Многие фабрики открывают филиалы или увеличивают первоначальные площади, потому как производство пока уступает потреблению.

То, что производители быстро научились нанимать женщин, как дешевых конкурентов мужчин-рабочих, подтверждается статистикой, которая показывает, что тридцать пять прядильных фабрик предоставляют работу 16 879 женщинам и только 5 730 мужчинам. Работодатели сформировали мощный синдикат и часто пренебрегают снисходительностью властей, которые не хотят наносить урон производству. Маленькие девочки восьми и девяти лет вынуждены работать от девяти до двенадцати часов. Закон требует, чтобы эти дети находились в школе, к тому же жалуются учителя; однако официальные лица закрывают глаза на подобные злоупотребления. Большое повиновение и скромность рабочих привели еще к иной практике, которая полностью передает их во власть работодателей. Ни одна фабрика не возьмет рабочего с другого предприятия, если он не предоставит письменное позволение от предыдущего работодателя. Это правило обязывает столь строго, что за новым рабочим внимательно следят, и если окажется, что он уже знаком немного с этим ремеслом, но не имеет позволения, его немедленно увольняют”.

“British Trade Journal”, используя письмо корреспондента “Observer”, Аделаида (Австралия), также опубликовал отчет о промышленных производствах Осаки. Этот корреспондент, обращаясь письменно непосредственно с Осаки, столь поражен разнообразием и жизнеспособностью промышленных производств города, что называет его “Манчестером Дальнего Востока”:
“Некоторое представление о размерах промышленного производства Осаки можно сформировать, если знать, что здесь имеются десятки фабрик с капиталом свыше 50 000 иен и меньше, больше тридцати с капиталом свыше 100 000 иен, четыре с капиталом более 1 000 000 иен и одна с капиталом в 2 000 000 иен. Они заняты изготовлением шелка, шерсти, хлопка, пеньки, джута, ткацких и прядильных изделий, ковров, спичек, бумаги, кожи, стекла, кирпича, цемента, ножей, мебели, зонтиков, чая, сахара, железа, меди, латуни, саки, мыла, щеток, расчесок, изысканных украшений и прочего. Это, фактически, огромный улей активности и предпринимательства, в котором гений подражательства и неослабевающее упрямство японцев поставили их вровень, если не выше, с рабочими и ремесленниками древних цивилизованных народов Запада.

В Осаке действует десять хлопкопрядильных фабрик, объединенный капитал которых равен приблизительно 9 000 000 долларов золотом. Все они оснащены самой современной техникой и полностью освещены электричеством. Все они находятся под распорядительством японцев и, говорят, приносят большие дивиденды – некоторые даже восемнадцать процентов от инвестированного капитала. Из хлопка стоимостью 19 000 000 долларов, импортированного в Японию в одном году, фабрики Кобе и Осаки взяли и переработали около семидесяти девяти процентов”.

Серебряная “иена” сегодня стоит около 50 центов золотом.
Обратите внимание на следующую телеграмму в общественную прессу:
“Сан Франциско, Калифорния, 6 июня. Уваж. Роберт П. Портер, редактор Кливлендского “World” и бывший руководитель переписи населения Соединенных Штатов 1890 года, вернулся вчера из Японии пароходом “Перу”. Визит м-ра Портера в империю Микадо был с целью исследовать промышленные условия этой страны и оценить влияние японской конкуренции на американское благополучие. После всестороннего изучения действительных условий в Японии, он выразил уверенность, что это одна из самых важных проблем, которую будут вынуждены решать Соединенные Штаты. Опасность совсем рядом, что подтвердил огромный рост японского производства за последние пять лет и его удивительные ресурсы в виде дешевого и квалифицированного труда. Один только экспорт японского текстиля вырос от 511 000 до 23 000 000 долларов за последние десять лет, а общий экспорт увеличился от 78 000 000 до 300 000 000 долларов за тот же период, сказал м-р Портер. В прошлом году они закупили хлопка-сырца на сумму 2 500 000 долларов, а мы купили у Японии разных товаров на сумму 54 000 000 долларов.

Для иллюстрации быстрого роста он упомянул спички, которых Япония производила десять лет назад на 60 000 долларов – преимущественно для домашнего потребления, – тогда как в прошлом году общий объем продукции составил сумму в 4 700 000 долларов, и почти вся она пошла в Индию. Десять лет назад экспорт циновки и пледа составлял 885 долларов; в прошлом году стоимость этой продукции выросла до 7 000 000 долларов. Им удается делать это благодаря сочетанию современной техники и самого послушного труда в мире. У них нет фабричного законодательства, и они могут нанимать детей любого возраста. Дети семи, восьми и девяти лет работают весь день за один-два американских цента.

Ввиду растущего спроса на наш хлопок и рост их экспорта произведенных товаров к нам, во время моего пребывания там был сформирован японский синдикат с акционерным капиталом 5 000 000 долларов для строительства пароходов и открытия трех новых линий между Японией и нашей страной, с такими портами предназначения, как Портленд, Орегон, Филадельфия и Нью-Йорк”.

Конгресс США изучает японскую конкуренцию

Следующее донесение, взятое из отчета Комиссии Конгресса США, следует считать совершенно достоверным и полностью подтверждающим вышесказанное:
“Вашингтон, 9 июня 1896 года. Председательствующий Дингли из Комитета дорог и средств сообщения Палаты Конгресса представил сегодня отчет по поводу опасности для американских производителей от угрожающего вторжения дешевых товаров восточного труда и последствий для производственных и сельскохозяйственных интересов Соединенных Штатов от разницы обмена между странами с золотым и серебряным денежным стандартом. Эти вопросы были рассмотрены Комитетом.

В докладе говорится, что вслед за неожиданным пробуждением Японии следует одинаково быстрое ее приобщение к западным методам производства; что, хотя японцы не обладают изобретательским умением американцев, их способности подражать удивительны. Их уровень жизни рабочие Соединенных Штатов могли бы счесть настоящим убожеством, а количество рабочих часов составляет в среднем 12 часов в день. Такие квалифицированные рабочие, как кузнецы, плотники, каменщики, наборщики, портные и штукатуры, получают в японских городах всего от 26 до 33 центов, заводские механики – от 5 до 20 центов в день на наши деньги и почти вдвое больше этих сумм японскими серебряными монетами, тогда как фермер получает в руки 1,44 доллара в месяц.

Затем в отчете говорится: европейцы и американцы замечают выгодное пространство, подходящее для инвестиций и строительства фабрик. В действие введена шестьдесят одна хлопкопрядильная фабрика, контролируемая якобы японскими компаниями, однако поддерживаемая европейцами, и несколько небольших фабрик по производству шелка с количеством веретен, превышающим полмиллиона. Япония производит большинство товаров из хлопка, необходимых для удовлетворения узких потребностей своего собственного народа и начинает экспортировать дешевые шелковые ткани и носовые платки.

Недавно американцами был построен часовой завод, оснащенный американской техникой, хотя акционерный капитал выступает под названием японского, поскольку иностранцам не разрешается вести производство от своего имени до 1899 года. Достигнутые успехи свидетельствуют, что подобное предприятие окажется удачным.

Возможно, что в течение нескольких лет быстрое внедрение техники в Японии сделает качественные изделия из хлопка, шелка и другие товары, для которых здешняя стоимость труда является важным элементом производства, более серьезными конкурентами на наших рынках, нежели изделия из Великобритании, Франции и Германии.

Согласно м-ру Дингли, эта конкуренция будет отличаться от европейской конкуренции не по характеру, а по степени. Кроме полного запрета на товары, изготавливаемые с привлечением труда заключенных, комитет не видит никаких мер, за исключением обложения конкурентных товаров пошлиной, которая эквивалентна разнице стоимости и распределения. Выдвигается аргумент для такой политики: она, говорят, должна добиться двойной цели – накопить прибыли для поддержки правительства и зафиксировать конкуренцию на наших рынках на основе наших более высоких заработков. Это, говорят, пойдет на пользу не столько производителю в этой стране, потому что производитель вынужден будет ехать в Англию или Японию лишь для того, чтобы оказаться в том же положении, что и здесь, где имеется пошлина на конкурентоспособные импортные товары, эквивалентная разнице в заработках тут и там, сколько обеспечит всем людям пользу от отечественного, а не иностранного производства”.

Японское правительство не обеспечивает никакой защитой иностранные патенты. Самая дорогостоящая в цивилизованном мире трудосберегающая техника покупается и воспроизводится дешево низкооплачиваемыми специалистами, которые, хотя не отличаются “оригинальностью”, являются, как и китайцы, великолепными подражателями. Поэтому их техника будет стоить меньше половины того, что она стоит в другом месте; и Япония вскоре будет готова продавать христианству то ли свою собственную запатентованную технику, то ли произведенные у себя изделия.

Под заглавием “Японская конкуренция” “San Francisco Chronicle” писала:
“Еще одной мелочью, свидетельствующей о том, куда дует ветер японской конкуренции, является перенос большого производства соломенной циновки из Милфорд, Коннектикут, в Кобе, – один из промышленных центров Японии. Те, кто с насмешкой относится к вопросу японской конкуренции и легкомысленно говорит о превосходстве западного интеллекта, полностью упускают из виду факт, что мобильность капитала состоит в том, что он легко может быть перемещен в страны, где имеется в наличии дешевый труд, поэтому все, что требуется от превосходящего интеллекта Америки и Европы, это изобрести машины, которые затем обладатели капитала способны купить и перенести в страны, где те могут быть задействованы наиболее дешево”.

Уваж. Роберт П. Портер, упомянутый выше, какое-то время тому назад поделился своей статьей с “North American Review”, в которой обращает внимание на то, что, несмотря на введенный Соединенными Штатами тариф против товаров иностранного производства, японцы совершают быстрое вторжение в промышленность Соединенных Штатов. Они способны на это благодаря (1) своему дешевому и упорному труду и (2) благодаря стопроцентному перевесу своего серебряного денежного стандарта над золотым стандартом цивилизованных стран, который более чем возмещает любой признанный подходящим протекционный тариф.

Предлагаем несколько цитат из обсуждаемой статьи:
“Японцы, образно говоря, перешли границы допустимого на американском рынке и бросили вызов нашему труду и капиталу товарами, которые своим высоким качеством и дешевизной на данный момент, кажется, игнорируют конкуренцию – даже при наличии под рукой самой последней трудосберегающей техники”.

Затем, после приведения статистических данных о разных японских изделиях, импортируемых в Соединенные Штаты, он говорит:
“На протяжении нескольких последних месяцев я посетил округа в Японии и осмотрел производства, упоминаемые в вышеприведенных данных. Увеличение экспорта текстиля, в сорок раз за десять лет, вытекает из факта, что Япония является народом ткачей”.

Японцы, по всей видимости, посылают большие количества дешевых шелковых и всех других дешевых товаров в Америку, но то, что они сделали, является ничем по сравнению с тем, что они собираются сделать:
“Японцы делают всевозможные приготовления, создавая гильдии и ассоциации, чтобы улучшить качество и добиться унификации своих товаров”.

При случае м-р Портер заметил, что хлопкопрядильные фабрики в Ланкашире, Англия, не имея защиты, по сути, обречены. В Японии, говорит он:
“Хлопкопрядильные фабрики в 1889 году обеспечили занятость всего для 5 394 женщин и 2 539 мужчин. В 1895 году свыше 30 000 женщин и 10 000 мужчин получили работу на фабриках, которые по оснащенности и производительности не уступают фабрикам в любой другой стране. Будущее местонахождение индустрии хлопка, по крайней мере для обеспечения азиатской торговли, вынуждено находиться в Китае и Японии. Англия обречена, что касается этого вида занятия, и ничто не может спасти ее – даже биметаллизм, как полагают некоторые. Хлопкопрядильные фабрики появляются одинаково быстро в Осаке и Шанхае, и только реальный опыт за определенный период времени продемонстрирует, какое из этих мест удобнее. Я считаю, после тщательного изучения каждой составной стоимости продукции, что таковым является Япония.

Если Японии придется заняться производством шерстяных и камвольных изделий (как она занималась изделиями из хлопка), ее ткачи могут преподнести Европе и Америке некоторые сюрпризы и заставить умолкнуть тех, кто с недооценкой говорит о японской конкуренции. Это возможно благодаря постоянным поставкам дешевой шерсти из Австралии, а образцы японской шерстяной и камвольной ткани и готовой одежды, которые я рассматривал, находясь там, свидетельствуют, что в этой текстильной отрасли японцы чувствуют себя столь же уверенно, как в производстве шелка и хлопка. Они также делают добротные товары из высококачественного льняного полотна, хотя до сих пор объемы продукции невелики.

Неожиданный наплыв японских зонтиков, где-то около 2 000 000 штук экспорта в год, вызвал тревогу среди производителей зонтиков в Соединенных Штатах”.

Японцы сами, не колеблясь, похваляются своим близким триумфом в “промышленной войне”. М-р Портер сказал:
“Находясь в Японии, я имел удовольствие встретить, в числе других государственных деятелей и официальных лиц, м-ра Канеко, вице-министра сельского хозяйства и торговли. В нем я встретил человека с умом и дальновидностью, а также богатым опытом в экономических и статистических вопросах. Получив образование в одном из больших европейских университетов, он соответствует по духу времени всему, что касается Японии и ее промышленного и коммерческого будущего”.

М-р Канеко впоследствии обратился с речью к Палате Торговли, в которой сказал:
“Из слов ткачей Манчестера [Англия] известно, что хотя англо-саксам потребовались три поколения, прежде чем они добились ловкости и умения рук в изготовлении хлопковой пряжи, японцы приобрели необходимое мастерство в этом ремесле за десять лет и сегодня достигли уровня, на котором они превосходят жителей Манчестера в мастерстве”.

Цитируем донесение из Сан-Франциско:
“М-р Ошима, технический директор создаваемых в Японии сталелитейных предприятий и четыре японских инженера прибыли пароходом “Рио-де-Жанейро” из Йокогамы. Они находятся в поездке по осмотру больших сталелитейных предприятий в Америке и Европе и уполномочены купить завод стоимостью 2 000 000 долларов. Они говорят, что будут покупать там, где можно купить самый лучший и самый дешевый. Завод должен иметь производственную мощность в 100 000 тонн. Его будут строить в районе угольного бассейна в южной Японии, и сталь будет производиться одинаково мартеновским и бессемеровским методом.

М-р Ошима сказал: “Мы хотим, чтобы наш народ занял подобающее ему место в авангарде, как промышленно развитый народ. Нам потребуется огромное количество стали, и мы не хотим быть зависимыми в этом ни от какой другой страны”.

Очень близко за Японией шествует Индия с населением 250 000 000 человек и быстро развивающимися отраслями промышленности. Следующей идет новая Китайская Республика с ее 400 000 000 жителей, пробудившимися в результате недавнего восстания к признанию западной цивилизации, которая позволила Японии, с ее какими-нибудь 40 000 000 жителей, завоевать Китай. Бывший премьер-министр, Ли Ханг Ченг, во время своей поездки по странам мира несколько лет тому назад договаривался о привлечении американских и европейских инструкторов для своих соотечественников и открыто выразил свое намерение начать реформы в каждой отрасли. Именно этот человек произвел столь большое впечатление на генерала США Гранта во время своей поездки по странам мира, и тот признался, что, по его мнению, это один из самых умелых государственных деятелей в мире.

Важность такого сближения всех концов земли состоит в том, что английские, американские, немецкие и французские производители вскоре должны иметь, в виде конкурентов, народ, который до недавнего времени был отличным потребителем; конкурентов, которые своим превосходящим умением вскоре не только вытеснят их из зарубежных рынков, но и вторгнутся на их собственные домашние рынки; конкурентов, которые таким образом заберут труд из рук их рабочих, лишат их предметов роскоши и даже заберут им хлеб изо рта по причине конкуренции заработной платы. С учетом этого нет ничего удивительного, что германский император изобразил народы Европы приведенными в ужас призраком, который поднимается на Востоке и грозит уничтожением цивилизации.

Но этому нельзя воспрепятствовать. Это часть неминуемого, поскольку оно действует под законом Спроса и Предложения, гласящем: Покупайте лучшее, что вы можете, как можно дешевле – труд, а также товары. Единственная вещь, которая способна и действительно сумеет с этим справиться и остановить гнет, который ныне начался и который должен становиться все более жестоким до тех пор, пока действует закон самолюбия, – это средство, предоставленное Богом, Божье Царство с его новым законом и полной реорганизацией общества на основе любви и равенства.

Если б народы Европы и Америки заполучили весь мир в виде потребителей – не только для изделий, но и для техники, – и при этом добрались до места, где предложение превышает спрос и где миллионы людей их стран напрасно ищут занятости (даже за низкую заработную плату), то какова их перспектива на ближайшее будущее, когда конкурентов будет вдвое больше, чем сегодня? Естественный прирост также усугубит дилемму. Но эта перспектива не была бы столь неблагоприятной, столь безнадежно мрачной, если б не факт, что эти без малого семьсот миллионов новых конкурентов – самые сговорчивые, терпеливые и бережливые люди, каких можно найти в мире. Если европейские и американские рабочие могут быть контролированы Капиталом, то тем более могут быть те, которые никогда не знали ничего, кроме повиновения своим господам.

Взгляд на труд в Англии

М-р Джастин МакКарти, известный английский писатель, в статье в “Cosmopolis” однажды высказался так:
“Пороки нищеты и отсутствия занятости должны наводить в Англии больше ужаса в сердце, чем любое предупреждение об иностранном вторжении. Однако английские государственные деятели никогда не принимали этого упущения всерьез и даже особо им не волновались. Даже такая неприятность, вызванная спорами между работодателями и рабочими, как стачка с одной стороны и локаут с другой, получила позволение продолжаться без какой бы то ни было реальной попытки найти законодательное решение. А причина такова, что любому предмету позволено занять наше внимание, кроме положения нашего собственного народа”.

Кейр Харди (член Парламента и лидер лейбористов) в своем интервью несколько лет назад сказал:
“Тред-юнионизм находится в Англии на ложном пути. Иногда я опасаюсь, что он практически мертв. Мы, рабочие, постепенно осознаем, что капитал может использовать свои средства для организации, и пользуясь этим, он побеждает нас. Производители нашли способ изводить людей, и люди бессильны. Рабочим союзам долгое время не удается одержать победу хоть в какой-то важной стачке в Лондоне. Многие из крупных в свое время союзов беспомощны. Это верно прежде всего касается докеров. Вы помните крупную стачку докеров? Так вот, она уничтожила Союз, который ее организовал, и вовсе не помогла людям. Ситуация с тред-юнионами в Лондоне тревожная.

Независимая Лейбористская Партия является социалистической. Мы не удовлетворимся ничем, кроме социализма, муниципального социализма, национального социализма, промышленного социализма. Мы знаем, чего хотим, и хотим этого все. Мы не хотим бороться за это, но если мы не сможем добиться этого каким-то иным путем, то будем бороться, а если будем бороться, то со всей решительностью. Конечной целью Независимой Лейбористской Партии является установление промышленного содружества, основанного на национализации земли и промышленного капитала. Мы верим, что естественные политические деления должны проходить по экономической линии.

Если говорить о плохих сторонах нынешней системы, я должен сказать, что самым большим гнетом для британских рабочих является нерегулярность и неопределенность занятости. Возможно, вам известно, что я особо занимался этим вопросом, и знаете, что я излагаю факты, когда говорю, что на Британских островах имеется 1 000 000 крепких, взрослых рабочих, которые не являются ни пьяницами, ни лодырями, ни умственно отсталыми, но которые по-прежнему не имеют работы не по собственной вине, и совершенно не в состоянии ее найти. Вроде и заработки выше, чем полстолетия тому назад, но когда учесть потерю времени от недостатка занятости, то обнаружится, что положение рабочего в действительности ухудшилось. Небольшая постоянная зарплата приносит больше утешения, чем значительно большая сумма, зарабатываемая нерегулярно. Если б право зарабатывать прожиточный минимум предоставить каждому рабочему, большинство волнующих нас вопросов было бы решено естественным образом. Ситуация воистину грустная. Во время недавних сильных холодов люди могли трудиться на общественных работах для безработных по четыре часа, убирая улицы и получая 6 пенсов в час. Тысячи собрались за дворовой оградой еще в 4 утра, чтобы оказаться в передних рядах. Здесь они стояли, дрожа и переминаясь от холода, полуголодные и полные отчаяния, до 8 утра, когда открывают двор. Последующая давка была не много меньше мятежа. Люди оказывались буквально затоптанными насмерть в этой ужасной свалке за одну возможность заработать 2 шиллинга (48 центов). Место было изуродовано. Голодные люди сплошной массой, толкаемые сзади многотысячной толпой, ломали стены и ворота в своем желании получить работу. И эти люди не были бездельниками.

Средняя оплата неквалифицированного труда в Лондоне, даже если он отвечает требованиям рабочего союза, составляет всего 6 пенсов в час. В провинции она еще ниже. Внимательное изучение показало, что меньше 3 гиней в неделю не может обеспечить среднюю семью (двое взрослых и трое детей) даже обычными удобствами, не говоря о предметах роскоши. Очень мало рабочих в Англии получает эту сумму или близкую к ней. Везет тому умелому рабочему, который имеет 2 гинеи в неделю круглый год, и счастлив тот труженик, которому удалось заработать 24 шиллинга (5,84 дол.) на протяжении семи дней, третью часть которых следует отдать за наем жилья. Так что даже семьи высокооплачиваемых категорий рабочих могут удержаться лишь на черте бедности. Даже очень короткого периода вынужденной безработицы вполне достаточно, чтобы опустить их ниже этой черты. Вот откуда огромное число наших нищих.

Сегодня Лондон насчитывает свыше 4 300 000 жителей. Шестьдесят тысяч семей (300 000 человек) имеют в среднем менее 18 шиллингов в неделю на одну семью и живут в условиях хронической нехватки. Каждый восьмой житель Лондона умирает в исправительной тюрьме или тюремном изоляторе. Каждый шестнадцатый житель Лондона на данный момент считается нищим. Каждый день 43 000 детей посещают школы-интернаты, выходя из дома без завтрака. Тридцать тысяч человек не имеют другого дома, кроме ночлежного за 4 пенса или временной комнаты-приюта”.

Вышеприведенные статистические данные показывают, что нескольких лет будет, пожалуй, достаточно для развития такой конкуренции. Вот так Всемогущественный постепенно приводит все народные массы к осознанию факта, что рано или поздно интересы одного должны стать интересами другого – что каждый должен быть сторожем своего брата, если хочет сохранить свое благополучие.

Нет ничего разумного или справедливого в том, чтобы обвинять Капитал в совершении того же, что Труд делает и делал всегда – в поисках собственной выгоды. Действительно, всем нам понятно, что некоторые из бедных столь же самолюбивы сердцем, как и некоторые из богатых. Мы даже можем себе представить, что если бы некоторым нынешним беднякам дать положение богатых, они оказались бы еще более сурово требовательными и менее снисходительными, чем их нынешние хозяева. Поэтому давайте не будем ненавидеть и осуждать богатых, а вместо этого будем ненавидеть и осуждать самолюбие как таковое и особенно то, которое отвечает за нынешние условия и беды. А возненавидев полностью самолюбие, пусть каждый решит для себя, что, по благодати Господней, он ежедневно будет умерщвлять (уничтожать) присущее ему самолюбие и все больше совершенствовать противоположное ему качество любви, тем самым устраивая себя по образу Божьего дорогого Сына, нашего Искупителя и Господа.

Пророческие слова уваж. Джозефа Чемберлена к британским рабочим

Обратите внимание на взгляды Джозефа Чемберлена, бывшего секретаря министерства по делам колоний Великобритании, и одного из самых практичных государственных деятелей наших дней. Принимая депутацию безработных сапожников, прибывших защищать городские сапожные мастерские, он понятным образом объяснил им, почему на деле им не поможет то, чего они хотят – разве что временно; что такие мастерские только превысят существующий спрос и выбросят на улицу других, у которых дела сегодня идут неплохо, и что правильной политикой было бы развитие торговли с внешним миром, тем самым находя потребителей для большего количества обуви, что быстро принесет спрос на их услуги. Он сказал:

“То, что вы хотите сделать, – это не изменить мастерские, в которых делают обувь, а увеличить спрос на эту обувь. Если вам удастся добиться нового спроса на обувь, то найти занятие смогут не только те, кто работает, но и те, у кого его нет. Вот это и должно быть нашей главной целью. В дополнение к тому, что так важно для меня, вы должны помнить, что, вообще говоря, основным средством для решения этой проблемы недостатка занятости является поиск новых рынков. Нас вытесняют иностранной конкуренцией из старых рынков (из нейтральных рынков, которые, как правило, снабжаются Великобританией). В то же время иностранные правительства абсолютно не допускают наши товары на свои рынки, и если мы не расширим те рынки, которые находятся под нашим контролем, или не найдем новые, этот вопрос недостатка занятости, уже весьма серьезный, вероятно, приобретет первостепенную важность, и я вижу наиболее веские причины для беспокойства относительно возможных осложнений. Я представил вам вопрос в самых общих чертах, но прошу вас, если вы слышите критику поведения того или иного Парламента, того или иного руководителя относительно экспансии Британской империи, помните, что это не ура-патриотический вопрос, в который вас иногда склоняют поверить – не вопрос бездумной агрессии, а насущный вопрос продолжения того, что английский народ делал всегда, то есть расширения своих рынков и связей с неосвоенными местами на земле. Если этого не делать, к тому же постоянно, я уверен, что сколь серьезными ни были бы проблемы сегодня, в недалеком будущем мы столкнемся с еще более опасными последствиями”.

Агрессивность государства, ее связь с промышленными интересами

Перед нами секрет британской агрессивности и экспансии империи. Это диктуется не просто желанием дать другим народам более мудрых правителей и лучшие правительства, не просто любовью к земельным акрам и власти: это является частью торговой войны, “промышленной войны”. Народы завоевываются не для грабежа, как в древности, а для служения им – для укрепления их торговли. В этой войне Великобритания оказалась самой успешной, в результате чего ее богатство является огромным, и его везде инвестируют. Народ, первым столкнувшийся с перепроизводством, первым занялся поисками внешних рынков и долгое время был мировым производителем хлопка и железа – за пределами Европы. Техническое пробуждение, наступившее после гражданской войны 1865 года в Соединенных Штатах, на какое-то время сделало эту землю центром заинтересованности и бизнеса в мире. Такое пробуждение, распространившись на все цивилизованные народы, обратило их взор к поиску спроса в другом месте. Это и есть зарубежная конкуренция, на которую ссылается м-р Чемберлен. Всем государственным деятелям известно то, на что он указывает: что рынки мира быстро заполняются, и техника и цивилизация быстро поторапливают время, когда совсем не будет внешних рынков. И как он рассудительно заметил, “какими тяжелыми ни были бы проблемы сегодня, в недалеком будущем мы должны столкнуться с еще более серьезными последствиями”.

В 1896 году м-р Чемберлен, Секретарь министерства по делам колоний Британской империи, принимал в Лондоне делегатов британских колоний, прибывших за тысячи миль посоветоваться с ним, а также с другими насчет того, как лучше встретить промышленную конкуренцию. С тех пор как Великобритания обнаружила, что ее мастерские произвели больше товаров, чем ее население способно потребить, и что ей следует искать для себя рынки за рубежом, она сделалась сторонником Свободной Торговли и, естественно, попыталась удержать свои колонии так близко к своей политике свободной торговли, как это было практически возможно без применения силы. Эта встреча имела целью создать предпосылки, чтобы Великобритания и ее многочисленные колонии могли возвести вокруг себя стену протекционистского тарифа, чтобы в некоторой степени сдержать конкуренцию со стороны Соединенных Штатов, Германии, Франции и Японии.

Завоевания Франции, Италии и Великобритании в Африке означали то же самое – что они сильно ощущают коммерческую войну, видят ее расширение и готовы, в силу необходимости, взять некоторые рынки под свой контроль. Доказательством тому является следующее почтовое донесение:
“Вашингтон, 9 июня 1896 года. Принимая в виде отправной точки официальное провозглашение аннексии Францией Тимбукту, основной части страны Джаллон, региона, превышающего размерами штат Пенсильвания и столь же плодородного, консул Соединенных Штатов Стрикленд, в Гори-Дакар, направил чрезвычайно интересный рапорт Государственному Департаменту относительно опасностей, угрожающих торговле Соединенных Штатов с Африкой вследствие быстрого расширения колониальных владений европейских народов. Он показывает, каким образом французы, введя дискриминационную пошлину в размере 7 процентов на иностранные товары, монополизировали рынки французских колоний и тем самым разорили прибыльную и возрастающую торговлю, какую Соединенные Штаты уже наладили в этой части мира. Он говорит, что, по сути, на всем африканском континенте начался процесс по защите от нас путем введения протекционистского тарифа, потому что, если хоть одна страна сегодня способна делать это с успехом, остальные со временем будут вынуждены делать то же с целью уравнять взаимоотношения”.

Действительно, человеческие сердца издыхают от страха и ожидания того, что грядет на вселенную [общество]; и люди как можно лучше готовятся к тому, что видится их взору.

Но пусть никто даже на миг не подумает, что вышеупомянутое “расширение британской империи” и других империй земли, а также всеобщая война за торговлю, предпринимается и ведется исключительно с целью обеспечить британских, итальянских и французских рабочих занятостью. Вовсе нет! Рабочий здесь упоминается только случайно. Все сводится к тому, чтобы позволить британским капиталистам найти новое пространство, чтобы запастись прибылью и “собрать себе сокровище на последние дни” (Иакова 5: 3).

Общественная и промышленная война в Германии

Гер Либкнехт, лидер Социал-Демократической партии в Немецком Рейхстаге, посетивший Великобританию в июле 1896 года, дал интервью на страницах лондонской “Daily Chronicle”, из которой мы цитируем следующее:
“Наша Социал-Демократическая партия – самая сильная отдельно взятая партия в Немецком Парламенте. На последних выборах мы собрали 1 880 000 голосов. Мы надеемся на окончательное решение вопроса о расходах на огромный флот, на которые Рейхстаг не даст позволения. На этих выборах мы надеемся получить еще один миллион голосов”.

“Значит, шовинизм не очень влиятелен в Германии?”
“В Германии не существует шовинизма. Из всех народов Европы немцам больше всего надоел милитаризм. Мы, социалисты, стоим во главе движения против него”.
“И вы полагаете, это движение против милитаризма распространяется по всей Европе?”

“Я в этом уверен. В Парламентах Франции, Германии, Бельгии, Италии и Дании депутаты-социалисты (а мы имеем их довольно много в каждом из них) сражаются на смерть. Когда съезд Интернационала состоится в этом году в Лондоне, все присутствующие депутаты-социалисты будут иметь встречу с целью организовать совместную акцию. Что касается Германии, то она полностью разрушается своей милитаристской системой. Мы – новая страна. Все наши производители молоды, и мы обязаны конкурировать с Англией”.

“Значит, вы также поднимаете свой голос в адрес иностранной конкуренции?”
“Да, конечно, только для нас это что-то очень реальное. У нас нет, как я покажу вам, никакой свободы прессы и никакой свободы общественных митингов. Вы же, наоборот, имеете то и другое, и именно с этой стороны я подхожу к факту, что нынешняя экономическая система более глубоко и более тщательно, чем в другом месте, пустила корни в Англии. А кроме всего прочего нам приходится противостоять учению о божественных полномочиях королей, тогда как вы, англичане, еще двести лет назад решили, что божественные полномочия королей и политическая свобода народа несовместимы”.

“Значит, вы ожидаете в скором времени больших перемен?”
“Да, ожидаю. Нынешняя система в Германии вызывает такое недовольство, что они обязаны прийти”.
“Вы можете сказать мне несколько слов об экономическом состоянии Германии? У вас, как и у нас здесь, остро стоит аграрный вопрос...”

“В Германии мы имеем пять миллионов крестьян-собственников, и все они так быстро разоряются, как это только возможно. Каждый из них – и это я говорю сознательно – задолжал сумму, почти равную или выше истинной стоимости своего надела. Наши крестьяне живут хлебом, испеченным из смеси ржи и овса. Фактически, все виды продовольствия в Англии дешевле, чем в Германии”.

“А ваши производители?”
“Как страна производителей мы являемся только начинающими. Наша нынешняя индустриальная система датируется всего-то от 1850 года, однако ее результаты становятся намного значительнее, чем в вашей стране. Мы быстро разделяемся на два класса – на пролетариев, а также на капиталистов и землевладельцев. Наши средние классы буквально исчезают при существующих экономических условиях. Их вытесняют к рабочим классам, и этому, больше чем чему-либо другому, я приписываю необычайный успех нашей партии.

Вы должны помнить, что у нас нет двух совершенно противоположных партий, как у вас в Англии. Мы, социал-демократы, сотрудничаем с любой партией, если только можем получить что-то для себя. У нас есть только три большие партии: другими можно пренебречь. Это наша партия, Консервативная партия и Католическая центристская партия. Наши консерваторы весьма отличаются от ваших. Они хотят вернуться к феодализму и реакции наихудшего порядка. Экономические условия ведут к расколу Центристской партии. Часть перейдет к нам, а остальные пойдут к консерваторам. А тогда мы увидим, что будет”.

“Гер Либкнехт поведал историю социалистического движения. Быстрое развитие социал-демократии в Германии было вызвано появлением нового коммерческого подхода к производству в этой стране и жестокой конкуренцией, с которой Германии пришлось столкнуться, чтобы не отстать от Англии и Франции в борьбе за господство в торговле”.

Стоит заметить, что вопросы, которые, по мнению этого талантливого человека, давят на людей и вызывают тревогу и разделение людей на два класса – бедных и богатых – четко определены как (1) Аграрный или земельный вопрос, особо затрагивающий земледельцев; (2) Экономический вопрос или денежный вопрос, включая отношения между Капиталом и Трудом; (3) Промышленный вопрос или вопрос о том, как найти хорошо оплачиваемую работу для механиков, то есть вопрос, связанный с иностранной и внутренней конкуренцией, со спросом и предложением и т.д. Те же вопросы волнуют каждый цивилизованный народ и готовят приближение всемирной скорби – революции, анархии – приготавливающей Тысячелетнее Царство.

Гер Либкнехт был делегатом Конгресса Тред-Юнионов (Лондон, 1896 год). На этой конвенции была принята следующая резолюция:
“Эта международная встреча трудящихся (признающая, что мир между народами является основополагающим для международного братства и человеческого прогресса, и считающая, что народы земли не хотят войн, и что войны возникают из жадности и самолюбия правящих и привилегированных классов с единым намерением получить контроль над рынками мира в собственных интересах и против всяческих действительных интересов трудящихся) сим заявляет, что между трудящимися различных национальностей не существует абсолютно никакого раздора, и что их общим врагом является класс капиталистов и землевладельцев, и что единственный способ предотвратить войны и обеспечить мир – избавиться от общественного строя с его капиталистами и землевладельцами, в котором войны имеют для себя почву. Поэтому он обязуется выработать тот единственный путь, которым эта система может быть свергнута – путь национализации средств производства, распределения и обмена. Дальше он провозглашает, что пока это не будет достигнуто, каждый спор между народами должен быть улажен судебным путем, а не грубой силой оружия; затем этой встречей признано, что установление Международного Восьмичасового Рабочего Дня для всех трудящихся – это самый быстрый шаг к их окончательному освобождению, и она увещевает правительства всех стран закрепить необходимость в восьмичасовом рабочем дне законодательным путем. Учитывая то, что рабочий класс может добиться экономической и социальной свободы только переняв сегодня политический механизм из рук капиталистического класса, и учитывая то, что во всех странах большое число мужчин-рабочих и все женщины-рабочие не имеют права голоса и не могут принимать участия в политических мероприятиях, это собрание трудящихся провозглашает и обязывается приложить всяческие усилия, чтобы добиться всеобщего права голоса”.

Человечество, атакованное еще с одной стороны Исполины этих дней

Другим результатом конкуренции явилась организация крупных корпораций для ведения торговли и производства. Они являются важными элементами в приготовлении к грядущему “огню”. Небольшие лавки и магазины быстро вытесняются этими гигантскими корпорациями, поскольку они не могут ни покупать, ни продавать столь же выгодно, как крупные концерны. В свою очередь крупные концерны, способные вести больше бизнеса, чем это им надлежит, создают объединения, именуемые трестами. Эти тресты, организованные вначале для того, чтобы не допустить уничтожения конкуренцией всех, за исключения самых больших из них, на деле оказываются весьма выгодными для тех, чей капитал и руководство они представляют. Этот замысел находит распространение – Великая Республика является ведущей в мире в этом направлении. Обратите внимание на следующий список, опубликованный в “World”, Нью-Йорк, 2 сентября 1896 года, под названием “Рост трестов”.

“Список 139 объединений, контролирующих производство, устанавливающих цены, монополизирующих торговлю и обворовывающих людей в обход закона”
 

------------
*Приблизительно
------------

В том же выпуске того же издания в заглавной статье под названием “Что означает прогресс в угольной отрасли” обращено внимание на могущество и тенденцию одного из таких трестов:
“Прибавка в 1,50 доллара к цене каждой тонны антрацита означает, что одиннадцать членов “Coal Trust” положат в карман не меньше пятидесяти или даже шестидесяти миллионов долларов. Если судить по конкуренции в недавний осенний период и последующим умеренным ценам, эти деньги законно принадлежат тем, кто пользуется углем.

Эта чрезмерная прибавка к стоимости угля означает, что многие производители, которые снова намеревались начать добычу угля осенью, не могут этого сделать, так как не могут добавить столь значительную сумму к стоимости своего товара и по-прежнему конкурировать с теми, кто получает уголь по естественным ценах. Это означает, что многие производители снизят заработную плату с целью компенсировать увеличение стоимости продукции, и каждый домовладелец со средними доходами будет лишен некоторых обычных удобств и предметов роскоши. Он вынужден покупать уголь, и если должностные лица, избранные с его помощью, не обеспечат соблюдения закона, ему придется покупать по ценам треста. В конечном итоге это означает, что бедным придется покупать меньше угля. Старые цены и без того были достаточно высокими. Новые цены ведут к резкому ограничению. Так что будущей зимой бедным придется дрожать от холода.

С одной стороны – больше роскоши для немногих. С другой стороны – неустроенность многих, а в тысячах случаев – откровенная нищета. Между ними находится нарушенный и обесчещенный закон”.

Возьмите другую иллюстрацию могущества трестов. Весной 1895 года был создан “Cotton Tie Trust” (Трест по Изготовлению Бечевки для Вязания Хлопка). (Бечевка для вязания хлопка – это гладкая стальная лента, используемая при тюковании хлопка.) В то время цена была семьдесят центов за сотню. В следующем году трест решил, что на этом можно немного заработать и поднял цену до 1,40 доллара за сотню, сделав это буквально накануне тюкования хлопка, так что импортную бечевку нельзя было завезти вовремя.

Но не все тресты одинаково злоупотребляют своей властью. Возможно, не всем еще представились столь благоприятные возможности. Но никто не будет спорить, что “простой народ” (массы) находится в серьезной опасности понести ущерб от рук этих гигантских корпораций. Всем известно, в чем следует опасаться кого-то отдельно взятого, к тому же могущественного и самолюбивого, а эти тресты-“исполины” не только обладают несравненно большей силой и влиянием, но и в дополнение они совершенно лишены совести. Уже сделалось пословицей, что “У корпораций нет души”.
Мы используем следующее сообщение в “Pittsburgh Post”, чтобы проиллюстрировать, каковы

Прибыли трестов

“Нью-Йорк, 5 ноября 1896 года. Доверительные собственники “Standard Oil Trust” собрались сегодня и оповестили о постоянном квартальном дивиденде (в размере 3 дол. на одну акцию и дополнительно по 2 дол. на акцию), подлежащем уплате с 15 декабря. Общая первоначальная эмиссия сертификатов “Standard Oil Trust” составила 97 250 000 долларов. На протяжении финансового года, который как раз заканчивается, дивиденды составили, как было объявлено, 31 процент, дающий общую выплату прибыли в размере 30 149 500 долларов. На протяжении того же периода “American Sugar Refining Company”, известная как “сахарный трест”, выплатила 7 023 920 долларов дивидендов. В дополнение к этим выплатам прибыли акционерам, трест, говорят, имеет излишек нерафинированного сахара, векселя к получению и наличные деньги в размере около 30 000 000 долларов”.

Впоследствии тот же журнал в заглавной статье писал следующее:
“Wire Nail Trust” оказался, пожалуй, одним из самых мошеннических объединений, когда-либо созданных в этой стране, занимавшихся грабежом и вымогательством денег у людей. Он игнорировал закон, принимал взятки, запугивал и разорял конкурентов, ведя торговлю диктаторскими методами. Ведя себя таким образом и поднимая цены на двести-триста процентов, он распределил миллионы долларов между своими членами. И никакой анархии, естественно. Фактически анархисты – это те, кто протестует против подобного грабежа и пренебрежения законом. Так, во всяком случае, думает м-р А. К. Фост из упомянутого “Nail Trust”, Нью-Джерси, который пишет в “World”, что подобное обличение злоупотреблений треста “разжигает огонь общественного недовольства”. Это ведет к простому выводу: незаконным и грабительским трестам можно позволить свободно хозяйничать, а попытки держать их в узде недопустимы, потому что они “разжигают огонь общественного недовольства”! С одной стороны мы имеем народ этой страны, а с другой – узаконенных воров, тресты. Но вот только нельзя ничего обличать или опротестовывать, а то “огонь общественного недовольства” лишит тресты спокойной жизни! Что за бесстыдство и высокомерие!”

“Coal Trust”, занимаясь производством антрацита, сегодня обворовывает народ на сумму пятьдесят миллионов долларов в год, поднимая цену на 1,50 дол. за тонну. Уваж. д-р Паркгерст однажды засвидетельствовал свое почтение этой особенной шайке такими словами: “Если угольные компании, угольные объединения или угольные тресты используют свою власть с целью выкачать в свою сокровищницу столько денег бедняков, сколько они могут или осмеливаются – ради обнищания этих малоимущих, ради лишения их удобств и истощения запаса их здоровья и жизни, тогда этими

Компаниями овладел демон воровства и убийства.

Дилеров в любой другой сфере товаропроизводства это касается не меньше, чем дилеров по продаже угля”.
“В то время, как уваж. д-р Паркгерст разоблачил их как тех, которыми “овладел демон воровства и убийства”, другой Нью-йоркский проповедник, уваж. д-р Гебер Ньютон, восхвалял тресты (перед бархатными ложами и паствой из миллионеров) как необходимую и полезную часть нашей передовой цивилизации”.

Что касается неожиданного падения цен на стальные рейки с 25 дол. до 17 дол. за тонну, “Evening Record”, Алехейни, сказала:
“Большой “Steel Pool”, сформированный для поддержания цен, фактически распался. Это гигантское объединение капитала и власти, созданное, чтобы контролировать выпуск продукции одной из самых больших индустрий Америки, чтобы понижать или повышать цены одним только распоряжением, чтобы брать плату с потребителей по собственному изволению, на границе целесообразности, должно быть поглощено еще более гигантским, еще более могущественным, еще более богатым объединением. Рокфеллер и Карнеги завладели производством стали в Америке. Событие эпохальное. Снижение цен стальных реек с 25 дол. до 17 дол. за тонну (самая низкая цена, за какую они когда-либо продавались) отмечает новую эру в экономике страны. Пока тресты поедают тресты, в выигрыше оказываются железные дороги.

С уверенностью можно сказать, что ни м-р Рокфеллер, ни м-р Карнеги на пути к своему большому предприятию не принимали во внимание чувства к народу. Они видели шанс покончить с конкуренцией и воспользовались им. Сейчас они владеют самым известным месторождением в мире, грядой Месаба, возле Дулут, известным как район, где нет необходимости вести дорогую добычу, а достаточно сгрести руду с поверхности. Рокфеллер увеличил для себя пользу от этого месторождения путем постройки флотилии барж огромной вместимости для перевозки сырья в доки озера Эри. Когда он завершил этот этап созданием союза с Карнеги, вместе с его сталеплавильнями и фабриками, в его распоряжении оказалась “Railmakers' Association”. Все дело было доведено до конца мастерским использованием наличных средств. Нынешний результат является, по крайней мере, полезным для большого числа людей. Однако независимо от того, будут ли м-ры Рокфеллер и Карнеги, заполучив столь огромную власть в свои руки, довольствоваться умеренными доходами и позволят обществу иметь от этого пользу, или, однажды раздавив своих конкурентов, воспользуются своей властью для безжалостного грабежа, это большая проблема. Факт, что они обладают властью, сам по себе составляет угрозу”.

Следующее донесение было в свое время широко распространено, и его стоит упомянуть при рассмотрении данного предмета:
“Канзас Сити, Миссури, 26 ноября 1896 года. Экс-губернатор Дейвид Р. Френсис, в настоящее время Секретарь министерства внутренних дел, направил следующее письмо небольшой группе лиц, сторонников золотого стандарта, принимавших вчера вечером участие в банкете в отеле Мидленд:
Министерство внутренних дел,
Вашингтон, 19 ноября 1896 года.
“Джентльмены: я только что получил ваше приглашение и сожалею, что не могу участвовать сегодня вечером в праздновании законной победы денег... Если не будет принято определенное законодательство, чтобы обуздать растущее влияние богатства и ограничить власть трестов и монополий, еще перед окончанием столетия придет народное восстание, которое явится угрозой нашим институциям.

Дейвид Р. Френсис”.
Следующее взято из Лондонского “Spectator”:

“В наших руках имеется решение судьи Рассела из Нью-йоркского Верховного Суда, которое показывает, в какой степени систему “трестов”, то есть систему использования капитала для создания монополий, проталкивают в Соединенных Штатах. Создана Национальная Ассоциация Оптовых Торговцев Медикаментами, которая включает почти каждого крупного дилера, состоящего в профсоюзе, и которая устанавливает цены на лекарства. Если какой-то частный дилер продает дешевле, Ассоциация предупреждает письменно всех предпринимателей не иметь с ним дела, и, как правило, добивается разорения бизнеса непокорной фирмы. “John D. Park and Sons Company” решила противопоставить себя диктату и обратилась за судебным запретом, в котором ей было отказано в данном случае, но который был принят в виде общего принципа, согласно которому всем людям вменяется в обязанность воздерживаться от вступления в “сговор” с целью навязывания “торговых ограничений”. Случай из ряда вон выходящий, так как понятно, что Трест подобного рода играет или может играть человеческой жизнью. Дело даже не в том, что цена патентованных лекарств может быть поднята на целую гинею, что уже явилось причиной особого недовольства. Предположим, что бедные не будут иметь доступа к таким лекарствам, как хинин, опиум или слабительные. Следует помнить, что сторонники м-ра Браяна выдвинули систему трестов в качестве обвинения против капитала, и случаи, наподобие этого, дают им прочный аргумент”.

Тресты в Англии

Хотя тресты могут быть названы американским изобретением, мы цитируем следующий отрывок из Лондонского “Spectator”, показывая, что они не являются исключительно американскими. Автор говорит:

“Тресты начинают овладевать некоторыми из наших британских отраслей производства. В настоящее время существует – со штаб-квартирой в Бирмингеме – объединение или трест по производству металлических кроватей, охватывающий всю Великобританию, который устроился настолько ловко, что практически невозможно для кого-либо извне начать изготовление латунных или стальных кроватей, если он не присоединится к объединению. И даже после этого он обязан обратиться за позволением, в котором ему, по всей вероятности, будет отказано. Если, тем не менее, он попытается сделать это независимо, он не сможет купить сырье или нанять рабочих, обученных этому ремеслу, поскольку все производители железа и латуни для кроватей решили поставлять только объединению, а рабочие все обязались перед своим Союзом работать исключительно для производителей, которые ему принадлежат. Следовательно, потребители, если они хотят снижения цен, вынуждены высматривать за иностранной конкуренцией. В настоящее время трест по производству кроватей преуспевает, отчего другие местные производители подражают его примеру”.

Контролируя капитал в сотни миллионов долларов, эти объединения или тресты действительно являются исполинами; и если ближайшие несколько лет дела будут идти, как в последние двадцать лет, то они вскоре будут контролировать мир финансовым рычагом. Вскоре у них будет власть не только диктовать цены на товары, потребляемые в мире, но, занимая ведущее место по найму труда, они будут контролировать зарплату.

Да, в прошлом эти объединения капитала добились огромных достижений, чего отдельные лица не могли бы сделать так быстро и так хорошо. Действительно, частное акционерное предприятие начало и успешно довело до конца рискованные мероприятия, которые общественность осудила бы и обязательно расстроила, если б они были предприняты правительством. Не следует думать, что мы без разбора осуждаем большие накопления капитала. Мы обращаем внимание, что ежегодный опыт свидетельствует не только об огромном увеличении их финансовой власти, но также об их дальновидности и о том, что мы стремительно приближаемся к ситуации, где интересы людей и даже сама свобода окажутся под угрозой – если только мы уже не находимся там. Все говорят: – Надо что-то делать! – но что делать, не знает никто. Факт таков, что человечество беспомощно отдано на милость этих исполинских отпрысков нынешней эгоистичной общественной системы, и единственная надежда состоит в Боге.

Правда и то, что во главе этих исполинов обычно находятся способные люди, которые до сих пор, как правило, были склонны умеренно пользоваться своей властью. Тем не менее происходит сосредоточение власти, а сами способности, руководимые по большей части самолюбием, вероятно, будут время от времени завинчивать гайки на их подчиненных, а также на общественности – как на то позволят возможности и посодействуют обстоятельства.

Эти исполины сегодня угрожают человеческому роду, как буквальные исполины угрожали ему четыре тысячи лет тому назад. Эти исполины были “славными людьми” – людьми удивительных способностей и проницательности, выше падшего Адамова рода. Они были смешанным родом, результатом наделения семьи Адама новыми жизненными силами. То же мы имеем с этими корпоративными исполинами: они большие, могущественные и хитрые до такой степени, что обескураживают при мысли покорить их без божественного вмешательства. Их удивительные возможности еще никогда не были полностью поставлены на службу. Эти исполины являются также смесью: они зачаты мудростью, которая обязана своим существованием христианской цивилизации и просвещению, действующему совместно с самолюбивыми сердцами падших людей.

Однако человеческие потребности и удобный случай для Бога взаимно приближаются. И как исполины “тогдашнего мира” (до потопа) были сметены водами потопа, так и эти корпоративные гиганты должны быть сметены в грядущем потопе огня – символического “огня Божьей ревности” или негодования, уже разжигаемого, – во “время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди”. В этом “огне” будут поглощены все исполины порочности и самолюбия; они упадут и уже не поднимутся (Ис. 26: 13, 14; Соф. 3: 8, 9).

Варварское рабство против цивилизованной зависимости

Сравните на миг прошлое с настоящим и будущим относительно предложения труда и спроса на него. Ведь только в прошлом столетии в общем была прекращена работорговля и упразднено рабство. В одно время оно было распространенным, но постепенно перешло в Европе и Азии в крепостничество. Рабство упразднено в Великобритании только в 1838 году, когда национальное правительство уплатило рабовладельцам сумму в 20 000 000 фунтов стерлингов или приблизительно 100 000 000 долларов компенсации. Франция освободила своих рабов в 1848 году. В Соединенных Штатах рабство продолжалось в южных штатах до 1863 года. Нельзя отрицать, что христианский голос и христианское перо сделали много, чтобы остановить человеческое рабство. Но, с другой стороны, следует отметить, что изменение условий на мировом рынке труда помогло большинству по-новому взглянуть на этот вопрос, и при помощи фонда компенсации помочь примирить рабовладельцев с новым порядком вещей. Христианский голос и перо только поторопили отмену рабства; но в любом случае она со временем бы наступила.

В условиях современной эгоистичной системы конкуренции, поддерживаемой механическими изобретениями и ростом населения, рабство умирает естественной смертью. Если полностью пренебречь моральными и религиозными соображениями, то окажется, что было бы совершенно невозможно сделать сегодня рабство общепринятым в густонаселенных, цивилизованных странах: невыгодно из финансовых соображений. (1) Потому что техника в большой мере заняла место неквалифицированного, а также квалифицированного труда. (2) Потому что умный слуга может сделать больше и лучше невежды. (3) Потому что от этого услуги цивилизованных и даже мало обученных рабов сделались бы дороже свободного труда. К тому же более умных и расторопных рабов было бы труднее контролировать и с пользой задействовать, нежели тех, которые вроде бы свободны, но связаны по рукам и ногам необходимостью. Словом, те, кто мудр по-светски, поняли, что войны с целью ограбить врагов и захватить рабов менее прибыльны, чем войны торговой конкуренции, результаты которых лучше и больше, и что свободные “рабы необходимости” дешевле и способнее.

Получивший свободу квалифицированный труд дешевле невежественного рабского труда. И если весь мир сознательно пробуждается и быстро возрастает численно, то очевидно, что нынешний общественный строй так же движется к своему уничтожению, как машина на всех парах без контроля или водителя.

Поскольку общество ныне организовано на принципе спроса и предложения, мировая эгоистичная конкуренция не имеет ни контроля, ни управителя. Все строение возведено на следующем принципе: самолюбивое давление – сила, устремляющая общество вниз, – становится изо дня в день все сильнее. Для масс дела будут идти следующим образом: вынужденное схождение все ниже и ниже, шаг за шагом, пока не будет осознано крушение общества в анархии.

Человечество между верхними и нижними жерновами

Для масс людей становится все более очевидным то, что при нынешнем порядке вещей они находятся между нижними и верхними жерновами, быстрое вращение которых обязано в конечном итоге, к тому же в недалеком будущем, стереть их до жалкого и унизительного рабства, если этому каким-то образом не воспрепятствовать. Таким, воистину, является настоящее положение вещей: человеческая потребность, словно подводящий трубопровод, толкает массы между эти жернова; нижние жернова – это установленный закон спроса и предложения, который втягивает быстро растущее и все более осведомленное население мира ближе и ближе под пресс верхнего камня организованного самолюбия, ведомого исполинской силой механических рабов, поддерживаемых зубьями, рычагами и шкивами финансовых объединений, трестов и монополий. (Уместно напомнить, что, согласно данным статистического бюро в Берлине в 1887 году, паровые двигатели (механические рабы), работающие в то время в мире, представляли приблизительно один миллиард человек или втрое больше трудоспособного населения земли. С тех пор мощь пара и электричества, пожалуй, более, чем удвоилась. Однако почти все эти двигатели находятся в цивилизованных землях, население которых представляет только пятую часть общего.) Другой составляющей движущей силы верхнего камня является его маховик, нагруженный весом сосредоточенного, до сих пор невиданного богатства, а также воспитанных самолюбием и обученных умственных способностей. Предлагаем вниманию отчет (частично отображающий последствия подобного процесса помола) о том, что в Лондоне, Англия, насчитывается 938 293 бедных, 316 834 очень бедных и 37 610 наиболее нуждающихся – вместе 1 292 737 человек. То есть почти одна треть населения самого большого города в мире живет в нищете. Официальные цифры для Шотландии показали, что третья часть семей имеет одну комнату, и немногим более трети семей имеет только две комнаты; что в городе Нью-Йорк во время одной из суровых зим 21 000 мужчин, женщин и детей была выселена по причине невозможности уплаты аренды; и что в одном только году 3 819 его жителей были погребены на “поле горшечника” – слишком бедных, чтобы жить или умереть благопристойно. И все это, помните, в том самом городе, в котором, как уже упоминалось, среди его граждан насчитываются тысячи миллионеров.

Репортер “The American Magazine of Civics”, м-р Д. Э. Коллинз, однажды поднял тему ухудшения дел в сфере квартирной собственности в свете переписи населения Соединенных Штатов. Вначале он говорит нам приготовиться к некоторым тревожным фактам, а также к угрожающим и опасным свидетельствам. Цитируем следующее:
“Несколько десятилетий тому назад основная масса населения состояла из домовладельцев, а их дома были практически свободны от задолжености. Сегодня огромная масса населения – это квартиросъемщики”.

Поскольку временный владелец дома, отданного в залог, является, по сути, только арендатором ипотечного залога, то, по его словам, 84 процента семей этого народа фактически являются съемщиками. Он добавляет:
“Только подумайте об этом достойном удивления результате, достигнутом за столь короткое время – при наличии на Западе огромного количества свободных земель, открытых для поселенцев, при наличии широких возможностей для промышленности, предлагающей занятие за хорошую плату, и затем подумайте, что случится, когда весь огромный Запад будет освоен, когда все его земли будут национализированы, а население увеличится на дополнительные миллионы (вследствие естественного прироста и иммиграции), когда месторождения и шахты окажутся под контролем консорциумов иностранного капитала, транспортная система будет контролироваться в интересах нескольких миллионеров-собственников, когда производство будет вестись большими корпорациями в их собственных интересах, когда государственные земли истощатся, а местные участки будут монополизированы и будут удерживаться спекулянтами вне досягаемости трудящихся масс”.

Сравнивая эти цифры с европейской статистикой, м-р Коллинз заключает, что условия в этой самой большой республике на земле менее благоприятные, нежели в Европе – за исключением самой богатой и самой просвещенной, Великобритании. Однако цифры м-ра Коллинза могут ввести в заблуждение, если не учитывать, что тысячи этих домов, отданных в залог, принадлежат молодым людям (которые в Европе живут вместе с родителями) и иммигрантам, которые покупают их в “рассрочку”. Истинная правда куда хуже. При нынешних растущих затруднениях даже некоторые из многих закладных вряд ли будут когда-нибудь упразднены, разве что шерифом.

Возможно, мало кто осознает, как исключительно дешево продается иногда человеческая сила и время. А те, кто осознает это, не знают, как излечить подобное зло, и заняты тем, чтобы не попасть ему в лапы. Во всех больших городах мира имеются тысячи так называемых “эксплуатируемых”, которые работают труднее и больше часов ради самого необходимого, чем работало большинство рабов юга. Номинально они имеют свободу, однако на деле они являются рабами, рабами нужды, имея свободу хотеть, но мало свободы осуществить это для себя или для других.

Предлагаем отрывок на эту тему из “Presbyterian Banner” (Питсбург):
“Потогонная система родилась и выросла в чужих землях, прежде чем была пересажена в американскую почву, принося с собой ее проклятие. Она не ограничивается предприятиями готовой одежды, а включает все другие, в которых заняты посредники. Посредник или подрядчик занят поставкой товаров торговцу по определенной цене. Для того, чтобы обеспечить широкие слои покупателей выгодным товаром, и одновременно дать дилеру и посреднику их прибыль, эта цена должна быть зафиксирована на низкой отметке, отчего бедные рабочие вынуждены страдать.

В Англии почти каждый бизнес ведется на таком основании. Торговля ботинками и туфлями, торговля мехом, торговля мебелью, обойными материалами и многим другим перешла в ведение посредника, и люди раздавлены до уровня нищенских заработков. Но мы собираемся поговорить о торговле готовой одеждой в нашей собственной земле. В 1886 году в Нью-Йорке было только десять таких эксплуататорских мастерских, сегодня их – многие сотни. То же касается Чикаго и других городов, имеющих в этом свой удел. Такие мастерские находятся по большей части в руках иудеев. Проживающие в Бостоне и Нью-Йорке имеют то преимущество над своими братьями, проживающими дальше на Запад, что они могут использовать иностранцев, только что прибывших, не знающих языка и поэтому легко подлежащих обману. Этих наемных рабочих берут и впихивают в маленькие, слабо вентилируемые комнаты, иногда по двадцать-тридцать человек в комнате, рассчитанной максимум на восемь работающих, где они нередко вынуждены готовить, принимать пищу и жить, тяжело работая по восемнадцать-двадцать часов в день, зарабатывая исключительно на то, чтобы остаться в живых.

Цены, которые платят за такой вид работы, это просто позор для человечества. Мужчины могут заработать тяжелым трудом от двух до четырех долларов в неделю. Следующие цифры предоставлены человеком, изучавшим этот вопрос и получившим информацию от одного из “хозяев-эксплуататоров”, который назвал те цены, какие он получил от дилера:

За шитье мужских пальто........................................................... $ 0, 76 до...............  $ 2, 50
За шитье рабочих пальто..............................................................  0, 32 до...............    1, 50
За шитье брюк................................................................................ 0, 25 до...............    0, 75
За шитье нижних рубашек (за дюжину).......................................  1, 00 до...............    3, 00
За шитье коротких штанов (за дюжину)......................................  0, 50 до...............    0, 75
За шитье ситцевых брюк (за дюжину).........................................   0, 30 до...............    0, 45

Большой процент из этого списка цен получает хозяин-эксплуататор как свою прибыль, и после вычета стоимости городской перевозки, за которую платит рабочий, легко себе представить, как тяжело и как долго вынуждены работать мужчины и женщины, чтобы приобрести самое необходимое. За короткие брюки, за которые “хозяин” получает шестьдесят пять центов за дюжину от производителя, рабочему достается только тридцать пять центов.
Рабочий получает десять центов за изготовление летних брюк, а чтобы закончить шесть пар, ему следует работать почти восемнадцать часов. Плащ-палатки делает шестнадцать человек – каждый свою часть. Рабочие халаты стоят шестьдесят центов за дюжину пар. Это только несколько примеров, и каждая женщина, которой известно хоть что-нибудь о шитье или производстве одежды, знает, сколько в это вложено труда.

Но за все приходит возмездие, и случается, что наивные и беспечные обязаны страдать наравне с виновными. Эту одежду делают в самых худших санитарных условиях. Ее делают в помещениях иногда не пригодных для пребывания людей, в которых буквально кишит болезнетворными микробами. В Чикаго на протяжении этого года один посетитель видел в одной из этих мастерских четырех человек, работающих над шитьем накидки, и больных скарлатиной. В другом месте ребенок лежал мертвым от той же болезни, тогда как вокруг все работали, и неминуемо распространялась инфекция”.

“Увы, но золото дороже,
А плоть и кровь не стоят ни гроша”.

Число нищенски бедных быстро увеличивается и, как было показано, конкуренция толкает все человечество вниз, за исключением нескольких удачников, которые обзавелись техникой или недвижимостью. Их богатство и сила соответственно увеличиваются до тех пор, пока вскоре можно будет надеяться на появление миллиардеров – если сохранятся нынешние условия.

Но невозможно, чтобы такое положение вещей продолжалось бесконечно. Даже деятельность естественного закона причины и следствия окончательно принесла бы возмездие. Мы не можем также надеяться, что справедливость Бога, которая учредила такой закон, позволит на подобные условия вечно. Бог, через Христа, искупил наше недостойное человечество, определил его путь, и близок час его освобождения от самолюбия и всеобщей власти зла (Рим. 8: 19-23).

Следующий отрывок, который взят несколько лет тому назад из одного западного журнала, ясно показывал ситуацию того времени, которая сегодня еще более ужасающа. Он говорил:
“Безработные в этой стране сегодня насчитывают два миллиона. Тех, кто от них зависит, насчитывается, пожалуй, в четыре раза больше.

Возможно, вы слышали об этом раньше. Я лишь хочу, чтобы вы об этом подумали, прежде чем осознаете, что это значит. А это значит, что при “самом лучшем правительстве в мире”, с “наилучшей банковской системой, когда-либо известной миру”, и со всем иным “самым-самым”, с не имеющим себе равных производством продуктов питания и всяких других улучшений и роскоши жизни, одна седьмая нашего населения опустилась до полного нищенства как единственной альтернативы голода. Люди ходят голодными возле амбаров и элеваторов, полных зерна, которое нельзя продать должным образом, чтобы вернуть расходы на выращивание. Люди вздрагивают от холода, полураздетые в тени складов, которые буквально ломятся от всякой одежды. Люди зябнут и лишены огня, тогда как сотни миллионов тонн угля легкодоступны в тысячах шахт. Сапожники, которые не у дел, рады бы пойти работать и делать обувь шахтерам в обмен на топливо. Последние также рады бы трудиться в шахтах, лишь бы иметь обувь. Похожим образом полураздетый фермер в Канзас, который не в состоянии продать свою пшеницу, чтобы уплатить счета за сбор и обмолот урожая, охотно обменял бы ее у людей, которые на фабриках на востоке страны прядут и делают ткань, в которой он нуждается.

Страну беспокоит сегодня не отсутствие природных ресурсов. Дело не в отсутствии способности или желания двух миллионов безработных трудиться и производить нужные и полезные вещи. Все дело в том, что орудия производства и средства обмена сосредоточены в руках немногих. Мы только начинаем осознавать, сколь нездорово положение вещей, и будем понимать это все лучше и лучше в меру того, как это сосредоточение будет становиться все более серьезным. Люди не имеют работы, мерзнут и голодают, потому что не могут обменять продукты своего труда. Учитывая такие последствия, разве не находится наша хваленая современная цивилизация довольно близко к полному провалу? Безработные этой страны, уставленные в шеренги по четверо в ряд, шесть футов друг от друга, создали бы строй длиной в шестьсот миль. Те, кто зависит от них в своем существовании, растянулись бы в том же порядке на 2 400 миль. Построенная таким образом армия вытянулась бы от Атлантического до Тихого океана – от Санди Хук до Голден Гейт.

Ежели интеллект человечества не способен придумать лучшей промышленной системы, чем эта, то мы также можем допустить, что человечество потерпело самую большую неудачу во вселенной. [Да, это именно то, к чему ведет божественное провидение: люди должны познать собственное бессилие и истинного Учителя, также как каждого жеребенка надо “сломать”, прежде чем он будет полезен.] Самой возмутительной и жестокой вещью на протяжении всех веков является нынешнее стремление содержать промышленную армию, чтобы воевать за наших плутократических царей, не делая ничего для ее содержания в те периоды времени, когда в ее услугах нет необходимости”.

Вышеупомянутое было написано в период самой серьезной депрессии, связанной с “дополнениями к тарифам”, и, к счастью, не является нормальным состоянием. Однако неизвестно, когда это может повториться. Как бы там ни было, в том же году “Harrisburg Patriot” предложила следующие цифры под названием “Число безработных”:

“В Бостоне 10 000 трудящихся не имеют работы; в Вочестере 7 000 безработных; в Нью-Гавен – 7 000; в Провиденс – 9 600; в Нью-Йорк Сити – 100 000. Ютика – маленький городок, но и здесь насчитывается 16 000 безработных. В Патерсон, Нью-Джерси, половина людей не имеет работы; в Филадельфии – 15 000; в Балтимор – 10 000; в Уилинг – 3 000; в Цинциннати – 6 000; в Кливленд – 8 000; в Колумбус – 4 000; в Индианаполис – 5 000; в Терре-Хот – 2 500; в Чикаго – 200 000; в Детройт – 25 000; в Милуоки – 20 000; в Миннеаполис – 6 000; в Сент-Луис – 80 000; в Сент-Джозеф – 2 000; в Омаха – 2 000; в Бьютт Сити, Монтана, – 5 000; в Сан-Франциско – 15 000”.

Ниже приводим отрывок из “The Coming Nation” под названием “Проблема, которую вам следует решить”. Он показывает, как очень отчетливо некоторые люди понимают нынешнюю ситуацию. Тем не менее все эти голоса предостережения не более чем вторят воодушевленному совету вдохновенного пророка: “Итак, вразумитесь, цари [все, находящиеся так или иначе при власти и полномочиях]; научитесь, судьи земли!” В нем говорится:

“Вы, наверное, согласитесь, что новые машины быстро замещают рабочих. Утверждение, что производство и обслуживание этих новых машин дает занятие известному числу уволенных, не соответствует действительности. Ведь, если бы так было на самом деле, то от использования машин не было бы никакой прибыли. Факт, что сотни тысяч людей сегодня бездействуют, потому что машины выполняют их прежнюю работу, настолько очевиден, что каждый должен это понять, если только задумается над этим на минуту. Люди, не имея работы, не покупают столько товаров, как в случае, если б они работали, отчего уменьшается спрос на товары и тем самым создается препятствие большему числу рабочих быть нанятыми, увеличивается число безработных и прекращается дальнейшая продажа.

Что вы собираетесь делать с этими безработными? То, что цены на товары, в целом, становятся ниже, не позволяет этим людям найти работу. Для них нет занятия, так как по той же причине во всех профессиях имеется перенасыщение людьми. Вы не можете их убивать (если только они не бастуют), и им некуда идти. Я спрашиваю со всей серьезностью: что вы собираетесь с ними делать? Если опытные фермеры попадают в банкротство, то какой смысл для них заниматься делом – даже если у них имеется земля?

Эти люди умножаются, как листья в лесу. Их насчитываются миллионы. Для многих из них нет никакой перспективы найти занятие, а если удастся найти, то только заняв место других, сегодня еще работающих, но которые в то время пополнят число безработных. Возможно, вы подумаете, что это не ваше дело, что с ними будет. Но, дорогой сэр, это как раз ваше дело, и вскоре вы это поймете. Это разговор, от которого нельзя уклониться, повернувшись на каблуке или отказавшись слушать. Именно так решил однажды народ Франции и получил урок другим образом – даже если нынешнее поколение позабыло этот урок. Нынешнее поколение в Соединенных Штатах должно найти решение данного вопроса, и какое-то решение, пожалуй, найдет. Это может быть сделано мирно, с любовью и по справедливости, а может и найтись человек верхом на лошади, растаптывающий права всех, наподобие того, как вы сегодня безразлично взираете на то, как попирают права некоторых. Повторяем, вам придется найти ответ на эти вопросы буквально в течение всего нескольких лет.

Народ Франции получил предупреждение, однако люди не могли внять этому, глядя на увеселения прогнившей королевской власти. А вы сможете внять? Или, может, происходящему будет позволено беспрепятственно продолжаться, пока пять или шесть миллионов не потребуют хлеба или ржавого оружия? Скорбь, когда она придет, усилится в Соединенных Штатах во стократ вследствие общественных условий, которые господствовали здесь на протяжении столетия. Любовь к свободе сделалась непоколебимой, вскормленной ненавистью к царям, тиранам и притеснителям. Никакая армия или флот, состоящая из выходцев из масс, не может внушать доверия, когда придется стрелять в спину своих отцов и братьев или выполнять приказы титулованных и нетитулованных королей. Понимая, что должно произойти от слишком длительного бездействия миллионов, чьи условия вскоре прочно скрепят узы единства, не думаете ли вы, что вам не безразличны условия, которые они создают? Не лучше ли найти и применить средство, чтобы занять этих людей (пусть даже в общественных мастерских), нежели иметь развязку?

Нам известно, чем заняты капиталисты: мы видим, как они готовят военное снаряжение, чтобы управлять массами силой оружия. Но им не хватает ума. Его достаточно только для чванства. Они заимствуют поведение королей, но со временем будут, как мякина на ветру. Сама судьба против их поведения. Короли, имея армии, которые больше необходимого, чтобы защищать здешний капитализм, трепещут перед растущим влиянием передовой цивилизации среди людей, поторапливаемые беспокойством быстро растущей армии безработных. Справедливость не делает вреда никому, хотя и может лишить грабителей их привилегий. Так давайте, как граждане, решать и улаживать эту проблему законным образом, не как фанатики, а как граждане, думающие больше о стране, чем о партии, больше о справедливости, чем о королевском золоте”.

Эти резкие слова исходят, очевидно, от того, кто чувствует себя сильным. И таких много. Никто не может отрицать, что в этих обвинениях нет хотя бы доли истины.

Эти условия универсальны и не под силу человеческому урегулированию

Эти условия присущи не только Америке и Европе: столетиями миллионы жителей Азии также не знали ничего другого. Одна американская миссионерка в Индии пишет, что у нее сжалось сердце, когда коренные жители спросили ее, правда ли то, что люди у нее на родине могут есть хлеба столько, сколько им угодно, да еще трижды в день. Она говорит, что в Индии большинство редко имеет достаточно пищи, чтобы удовлетворить естественные потребности.

Губернатор провинции Бенгал, Индия, говорят, сказал какое-то время после этого: “Половина нашего сельского населения из года в год не представляет себе, что значит полностью утолить свой голод”. Те, кто выращивает зерновые, не могут есть столько, сколько требует природа: сперва следует уплатить из этого налог. Десять миллионов жителей Индии ткут хлопковую ткань вручную. Сегодня на побережье техника разрушила их ремесло и не оставила для них ничего, кроме сельского хозяйства на упомянутых уже трудных условиях.

Также в Южной Африке, где миллионы долларов были свободно инвестированы во время так называемой “африканской золотой лихорадки”, времена “не из легких”, когда очень многим, а среди них и образованным, приходится хуже некуда. Следующий отрывок из журнала, Натал, Южная Африка, дает представление о тамошних условиях:

“Те, кто не общался непосредственно с европейскими иммигрантами при поисках работы, имеют мало представления о нищете, которая царит среди этого класса в Дурбан. Тем не менее приятно узнать, что Комитет по Пособиям при Городском Совете понимает, что из соображений человечности он имеет долг перед этими несчастными, которых выбросило на здешний берег. Во время беседы на этой неделе с м-ром Р. Джеймисоном, его неутомимым руководителем, который вложил сердце и душу в данное благотворительное начинание, я убедился, что общественные работы в Пойнт дают временную занятость для порядка пятидесяти человек. Огорчительно узнать, что люди, которые учились ведению канцелярских дел, а также опытные ремесленники, вынуждены признать, что “им настолько не повезло”, что они с большой охотой принимают денежное пособие от Корпорации и кров взамен за восемь часов перелопачивания песка под палящим солнцем.

В то же время свободных мест нет, и на частые обращения приходится давать отказ. Время от времени председатель комитета находит, путем объявлений и тому подобное, работу для тех мужчин, которые что-то понимают в торговле или ручном ремесле. Созданные таким образом вакансии в бригаде пополняются из рядов тех, кто до этого безуспешно давал заявку. Кроме работающих в бригаде, имеется значительное число мужчин, блуждающих по городу в напрасных поисках работы. Очень скоро они попадают к приветливому помощнику мэра, который делает для них все, от него зависящее, но что, к сожалению, часто заканчивается неудачей. Если работодатели, имеющие вакансии, дождутся м-ра Джеймисона, они смогут получить исчерпывающую информацию о безработных, находящихся в его списке. Надо иметь в виду, что никто из этих мужчин, по сути, не является жителем Дурбан, а все они прибрели сюда в поисках занятия из разных частей Южной Африки. В этом Дурбан никак не является исключением, так как имеются слишком явные доказательства, что похожие плачевные условия существуют везде.

Как уже обращалось внимание, многие, спрашивающие место в бригаде, работающей на общественных началах, это люди, привыкшие сугубо к канцелярскому делу. Не лишним будет подчеркнуть, что для таких нет абсолютно никаких шансов в Натал, где рынок всегда перенасыщен. Однако если бы предоставлением временного трудоустройства занималась Корпорация, лишений в городе, пожалуй, оказалось бы значительно больше. В целом отношение людей к бригаде общественных работ явилось весьма примерным и гарантирует продолжение политики, принятой Советом. Однако чем, спросит кто-то, занимается Благотворительное Общество? Эта прекрасная институция предлагает помощь только гражданам и их семьям и, как обычно, имеет полные руки – если не денег, то, во всяком случае, неотложных дел”.

Но разве не могут умные люди, которые все это видят, предпринять шаги для предотвращения крушения их ближних, менее привилегированных или менее знающих? Разве они не видят, что верхние жернова подвигаются на опасно близкое расстояние к нижним, и что массы, которые обязаны протиснуться между ними в конкуренции, остро чувствуют давление и должны почувствовать его еще больше? Разве благородные сердца не обеспечат облегчения?

Нет. Большинство, обладающее или фортуной или мастерством, настолько поглощено тем, что “делает деньги” для себя, направляя как можно больше “помола” в свои собственные мешки, что оно не осознает истинной ситуации. Правда, они слышат стоны менее удачливых и нередко даже великодушно помогают им, но поскольку число неудачников растет значительно быстрее, многие начинают чувствовать, что дать облегчение всем невозможно. Они привыкли к нынешним условиям, обратились к тому, чтобы наслаждаться собственным уютом и особыми привилегиями и позабыли на какое-то время или проигнорировали хлопоты своих ближних.

Но есть и некоторые, находящиеся в хорошем положении и понимающие более менее ясно истинную ситуацию. Кое-кто из них, без сомнения, занимается производством, владеет шахтами и т.д. Они способны видеть трудности и желают, чтобы дела шли по-другому, стремясь помочь изменить их. Но что они могут сделать? Они могут сделать очень мало – разве что помочь облегчить самое большое горе своих ближних и родственников. Они не могут изменить нынешний устав общества и разрушить даже частично систему конкуренции. Они понимают, что миру можно причинить вред, если полностью упразднить конкуренцию, не поставив на ее место какую-то другую силу, чтобы высвободить энергию ленивых по природе.